Неназванный

В неясных сумерках, отсвечивающих красным, в мозгу моем туманные видения рождались и быстрой тенью, в краю глаза, ужасные чудовища неслись в волнах прелюдий Баха. Их стоны и низкое зловещее рычанье пронзали душу благоговейным страхом, мерцанье плотоядных взглядов движением сменялось размытых контуров их тел, стремительной лавиной мчащихся к беспомощным тылам моей спины и шеи. Бросок зрачка им вслед, опаздывая безнадежно, вонзался лишь в ветвей корявое сплетенье, дубов могучих, покинутых листвою, унесшихся насильно с недавней черной бурей. Органа звук, шипя минорной нотой, предчувствие конца наполнил жутким смыслом и заключительным аккордом, как тяжкой глыбой навалясь, осунул плечи и сомкнул мне очи.

И стихло все! С глубин бездонных сна колодца манил призыв истомный – покоя одр нежнейший обещая, и вот случилось что-то: умолк вдруг шепот сладостный, ему на смену возникла тишь, палящая тревогой и скоротечностью своей пугая. Мгновение... и паузы недолгий век истек, гигантских труб рев всколыхнул округу, подернув зыбкой дрожию стволы деревьев, забившихся в экстазе резонанса. Нещадный ливень звука ворвался в уши нестерпимой болью, свинцовым клином вспарывая перепонки, свирепо теребя сном приоткрытые покровы подсознанья, ища проход туда; нашел, и взвился в унисон моим проклятьям! Грунт под ногами вздрогнул от поступи существ враждебных, несметною ордою окружая, размеренным движением потока лавы, вперед влекомых единой злобой, сужающих вокруг меня кольцо облавы. Блики еще не видимых огней зашевелились в кронах исполинов, и из подножной тьмы, сияя ненавистью, лицо старинного врага возникло и исчезло вдруг в шуршаньи торопливом опавших листьев и сучьев хрусте. Гул неисчислимых голосов, хулы исполненных в мой адрес, прорезал крик визжащей твари, указывающей ко мне путь ближайший и страшным ревом был ответ. Нарушив боевых порядков строй, армада, полыхнув чадящих факелов огнями, в ложбину прыснула неудержимыми ручьями, где безоружный я, в нелепой позе согбенной спины и мотыляющейся в стороны главою, стоял, одной рукой коснувшийся земли, другою дрожь коленную унять пытался, да без толку.

- Сюда! Сюда! Он здесь!» - вопил знакомый до блевоты голосок и мутным пологом застила ненависть мой разум. Желание убить рвануло тело вверх и вот несусь на голос я стрелой нещадной, ударом в грудь повержен враг мой в прах, и руки к шее тянутся в порыве мести сладостных объятий. Трепещущийся пульс, под дряблой кожей негодяя, в единый миг оборотил жим пальцев в тисков захват могучий, и на болезненность ударов и пинков нимало не взирая, я скорый суд свой довершить спешил... но был оторванным от жертвы и брошен ввысь на жала острых пик. Десятки наконечников вонзились в мою плоть и стали раздирать меня на части, под хохот, визг, стенания орды и вот, в глаза мне стрелы бьют, и гаснет мир в двух вспышках невыносимой яркости. Мой крик отчаянья летит, перекрывая боль, и глохнет кашлем в сгустках теплой крови, лишь звуков сонм вновь оплетает мозг и терпкий привкус стали сглотнулся в пене соли.

- Не так! Не т-а-а-к! Отдайте мне его!» - заплакал где-то рядом голосок осипший. - Вы рвете это тело, но ничто оно, ведь только цикл обрядов умертвляет разум высший!

В ответ – злорадный рев безумных выродков, в доспехи облаченных: «Смерть! Смерть ему!», и мой последний вздох из тряпки – тела, рясно кровью окропленной.





В пределах хладной глыбы, имя – НИЧТО носящей, искрою жаркой чей-то смутный образ промелькнул, гигантский монолит он царапнул скользяще, но все же дал толчок к рушенью, а сам неузнанным в покровы тьмы нырнул. Всем естеством назад стремясь вернуть то прежнее небытия упокоенье, то нечто, что есть – я, произвело (судьбы насмешка!) вспять обращенное, но тем не менее – ДВИЖЕНЬЕ !., и смерч последующих вынес зародыши невзрачных чувств из плена хладного забвенья в бушующий поток материи, где все, мгновенно, вес обрело, и силу, и конкретной цели предопределенье. Уже забыт покой и воля к мощи, собрав в единый ком все то, что есть и будет мной, помчала зверем хищным в материи просторах бесконечных на розыск жизнь несущих, но образующихся только форм. И цель, конечно же, нашлась, куда ей деться от беспредельной ярости моей, и черным пауком я, в чуждый разум, сумев насильно вплесться, свил там гнездо, и дал толчок из нежной влажности в просвет, где заходился в диких спазмах, все шире расходясь, туннель, ведущий в белый свет. Настал тот миг чарующего освобожденья, что мракобесьем людским осквернен, но мной любим, и вот оно – хладого воздуха прикосновенье, вдох, и, торжествуя крик младенца, был вознесенным в грозный мир!

Это произведение на авторском сайте Сергея Аникина: Неназванный