Искусство. NFT tokens

Вы хотите отреагировать на этот пост ? Создайте аккаунт всего в несколько кликов или войдите на форум.
Искусство. NFT tokens

Творчество свободных людей!

Вход

Забыли пароль?

Последние темы

» Яков Есепкин Готическая поэзия
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyВс Мар 17, 2024 8:17 am автор Leda

» Виктор Шамонин-Версенев Стихи и сказки для всех
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Фев 10, 2024 1:31 pm автор ViktorWer

» NFT Полет дракона (Видео)
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 19, 2022 10:12 pm автор Аника

» NFT Битва белого и черного ниндзя
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 19, 2022 2:48 pm автор Аника

» Обряд сожжения рисунка для получения NFT
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyЧт Мар 17, 2022 3:44 pm автор Аника

» NFT token Путин покоряет зомби
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyВт Мар 15, 2022 9:04 am автор Аника

» Получить NFTs в Телеграм
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyПн Мар 14, 2022 10:14 am автор Аника

» NFT Противостояние систем
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 5:25 pm автор Аника

» NFT Мистическое насекомое "Наездник"
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 3:47 pm автор Аника

» NFT Ангел-хранитель
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 12:25 pm автор Аника

» NFT Путин покоряет Сирию
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 12:22 pm автор Аника

» NFT Путин покоряет США
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 12:12 pm автор Аника

» NFT Путин покоряет Донецкую Народную Республику
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 12:10 pm автор Аника

» NFT Путин покоряет Львов
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 12:06 pm автор Аника

» NFT Путин покоряет Абу-Даби
Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 EmptyСб Мар 12, 2022 11:40 am автор Аника

Март 2024

ПнВтСрЧтПтСбВс
    123
45678910
11121314151617
18192021222324
25262728293031

Календарь Календарь

RSS-каналы


Yahoo! 
MSN 
AOL 
Netvibes 
Bloglines 

    Яков Есепкин Готическая поэзия

    Leda
    Leda
    Старожил
    Старожил

    Количество сообщений : 340
    Настроение : Хорошее
    Очки : 4456
    Репутация : 1
    Дата регистрации : 2012-12-14
    20121214

    Яков Есепкин  Готическая поэзия - Страница 6 Empty Яков Есепкин Готическая поэзия

    Сообщение автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    «ПАТИНЫ»

    Тридцать шестой фрагмент


    Нас ангелы позвали, но куда
    Идти весною мёртвым и укосным,
    Сияет ювенильная Звезда
    Иным, иным отрокам венценосным.

    Спроси у Антигоны о судьбе,
    Разорен виноград и мнят сильфиды
    Лишь розовые тени, и себе
    Терновные не верят аониды.

    Горит ещё портальная весна,
    Ещё сирены ада золотятся,
    Очнёмся от безсмертия и сна –
    Нам царские хождения простятся.

    Ах, эти ли мы чаяли цветки,
    Августа ветходержные фаянсы
    Таят сие ль пустые ободки,
    Чтоб кровию дописывали стансы.

    Прелестные зелени отцветут,
    Светильные угасятся чернила,
    Тогда нас поименно и сочтут
    На выкошенных небах Азраила.

    Опубликовать эту запись на: reddit

    Leda

    Сообщение Сб Фев 04, 2017 7:22 pm автор Leda

    Яков Есепкин

    На смерть Цины


    Пятьсот тридцать шестой опус

    Славен пир и велик отходной,
    Персть ночная меловниц ворует,
    Столы яств и юдоли земной
    Кто вкушал, ныне звезды чарует.

    Се емины златые от вей
    Белоликих царевен уснувших,
    Мы и сами альтанок мертвей,
    Дней не помним и теней минувших.

    Яко свечки затеплит август,
    Как лилеи еще отемнятся,
    Излием со всемраморных уст
    Желть и хлеб, кои ангелям снятся.

    Пятьсот тридцать седьмой опус

    Цита, Цита, о хвое таись
    И серебро темни, аще яды
    С вишней сахарной паки, веись,
    Будут ангели помнить коляды.

    Я узнал хищный выблеск зениц,
    Увивайся опять мишурою,
    Хватит в мгле прикровенных темниц,
    Назовешься там царской сестрою.

    Только юны шелковый покров
    Отиснят диаментом и мелой,
    Воспорхнем со алмазных шаров
    Надо перстью сией онемелой.

    Leda

    Сообщение Сб Фев 18, 2017 4:43 pm автор Leda

    Яков Есепкин

    На смерть Цины


    Пятьсот тридцать восьмой опус

    Полон стол, на фаянсовый мрак
    Белых яств титул царский низложен,
    Шелк пеёт, веселится арак,
    Чудна сельдь от лавастровых ножен.

    Ах, соникнем, соникнем ко мгле,
    Чтоб рубинами выбить макушки,
    Щучьи главы, мерцайте с шабле,
    К вам ли прянулись мертвые ушки.

    Нас лишь бей, тусклый ядъ веретен,
    Овиемся червицей альковной,
    Пусть влачат златопевцев меж стен
    Во тлеющейся пудре церковной.

    Пятьсот тридцать восьмой опус

    Се январское таинство мглы,
    Течь фольги, меловые сапфиры,
    Бланманже и с бисквитой столы,
    Где ядят ли, хозяйствуют Фиры?

    Как за нами следят со шелков
    Злоголосые фри и мелятся.
    Мелом вытисним хвойный альков,
    Пусть и этим серебром целятся.

    Вейтесь, феи, взвивайтесь легко,
    Бейте ядом шары солитые,
    Потешаясь над вдовой Клико
    И макушки темня золотые.
    Leda

    Сообщение Сб Мар 11, 2017 8:41 am автор Leda

    Яков Есепкин

    На смерть Цины


    Пятьсот сороковой опус

    До сирени во сенях витых,
    До пенатов и как дотянуться,
    Хоть виждите отроков святых
    О тенях, сколь всепоздно вернуться.

    Ах, порфирный безумствует май,
    Ах, цветницы, цветницы блистают,
    Кто успенный, сирень вознимай,
    На венки нам ея заплетают.

    Столы эти лишь отроцев ждут,
    Круг сидят в опомерти родные
    И места их пустые блюдут,
    И сирени каждят ледяные.

    Пятьсот сорок первый опус

    Преведем золотыя каймы
    Вдоль бордовых свечей и альковных,
    Ель унижем серебром тесьмы,
    Дисмос вытисним взлать для церковных.

    Се вино иль осадок, нести
    К пировой кутии и хлебницы,
    Аще горечью всех не спасти,
    Вам и ветхая кровь, и сольницы.

    Ах, винтажные эти пиры
    И картоны, и в мелах эльфиры
    Увиют нас канвой мишуры,
    Где и кровь – то златые порфиры.
    Leda

    Сообщение Сб Апр 15, 2017 7:11 pm автор Leda

    Яков Есепкин

    На смерть Цины


    Пятьсот сорок второй опус

    Бритвой тусклою правит нисан
    Речь камен, благоденствуйте, Ады,
    Где и маки земли Ханаан,
    Где и лозные спят винограды.

    Бойной цветени мало одно
    Возалкавшим небес иудицам,
    Яд лиют во златое вино,
    Се ли нашим урочество лицам.

    Мы одне в Гефсиманских садах
    Вопием сквозь угольник червонный,
    И горит о мраморных плодах
    Всекаждящий соцвет благовонный.

    Пятьсот сорок третий опус

    Снова челяди гасят огни,
    Циты злобные в пирах филонят,
    Белоядные ль пряди они
    С ангелочками нашими клонят.

    Мило феям оперcным тлееть,
    Дожидаться финала сиесты,
    Зри, камена, хрустальную плеть,
    Что и суе темнить палимпсесты.

    Мы чудесную выбрали ель,
    Хвои ярусы негой сенятся,
    Ангелам тридевятых земель
    Пусть гранаты зеленые снятся.



    Leda

    Сообщение Пн Окт 15, 2018 9:19 pm автор Leda

    Уважаемые читатели, коллеги! Книга Я. Есепкина «Космополис архаики» не издана. Окажите финансовую, либо иную помощь в издании великого произведения. Контакт w.yesepkin@gmail.com
    Leda

    Сообщение Сб Мар 09, 2019 10:45 am автор Leda

    Благодаря издательству «Москва», элитарный читатель наконец получил возможность приобрести одну из книг запрещенного в СССР великого русского поэта Якова ЕСЕПКИНА. Ищите ранее виртуальную настольную книгу русскоязычной интеллигенции «LACRIMOSA» в КЦ «Библио-Глобус», Московском Доме книги, интернет-магазинах (books-moscow.ru/esepkin.html).
    Leda

    Сообщение Пн Апр 22, 2019 3:57 pm автор Leda

    Яков Есепкин

    Катарсис

    Репрография




    Рек слово Агамемнон, зарыдал,
    Разбил золотоструйный кубок о стол,
    Тогда и речь свою он не узнал,
    И ссребрился Иакове-апостол.

    На яствах кольца змей позапеклись.
    Не хватит просфиры и для келейных,
    Виждь, розочки червовые сплелись
    На чермных полотенцах юбилейных.

    Распятие поправший Иисус
    Явился из темничного подвала,
    Волошковый венец усеял гнус,
    Сквозь черен каждый змейка проползала.

    И разве не ко Господу леса
    Дощатые чрез очи возвивалисъ,
    И разве не теряли голоса,
    Во вретищах цари не предавались?

    В лазоревой протлели купине
    Юродивые, ставшие изветом.
    Пусть нощно возрыдают обо мне
    Муравушка-плакун со горицветом.

    Зело пустое ль небо точит пляс
    Цесарок над умолкшей окариной,
    Плач мира сердце славское потряс,
    Гортань ожгло погостной крестовиной.

    Замкнул сон вежд тяжелых навсегда
    Соль слез и юровые небосклоны,
    Меж уст сиротских мертвая вода
    Стоит, сребрясь пред ликом Персефоны.

    Пред ней кровавокудрый лицеист
    И достохвальный Дант, в жемчужной течи
    Кружится имманентный сребролист.
    Не воскрешая и загробной речи.

    Огромный, чернорадужный букет,
    Как в кактусе, в душе навек раскрылся,
    Но вырвался один цветок на свет,
    Ночным огнем он тотчас осветился.

    Возлюбленные чада отпоют
    Призорам христарадно славословья,
    Им венчики точащие скуют
    Апостольские темные сословья.

    Ах, краски смерть размыла до костей,
    Хранимы ли слова эдемской силой,
    И Господь сам не ведал сих страстей,
    Склоняясь над сыновнею могилой.

    Смотри, за Богом гончие летят,
    Волочатся вослед им живодеры,
    У смертушки из персти всё хотят
    Достати четверговые поборы.

    Замученные крики приглушив,
    Из твердых гробов молча мы вставали
    И ангельский лелеяли пошив,
    И каверные чарки выпивали.

    Родные воздымали на Звезду
    Слезами изукрашенные лики,
    И Боже в самом нищенском роду
    Изыскивал всецарские языки.


    ;;

    Я к зеркалу боялся перед смертью
    Приблизиться: тогда бы мертвый взор,
    Мираж разъяв, золоченною твердью
    Прожег очей живых огнеупор.

    Червлены ль эти гробные веревки,
    Черны ль, зерцало-брутто их взовьет,
    Елико смерти нашей полукровки
    Алкают, аще в серебре киот.

    И чем утешить призраку живущих,
    Удел его – молчание, печать
    Для уст, к небесным царствиям зовущих,
    Готова, стоит истинно молчать.

    Нам ангелы Господние ни слова
    Здесь молвить не велят, молчи, пиит,
    Пусть жизни лихосорная полова
    Над лотосами царственно горит.

    Пускай одни алеющие маки
    Апостолы взирают, невода
    Полные выбирая, нежат зраки,
    Богата рыбой мертвая вода.

    Рыбачить здесь и можно, а притронный
    Коллегиум божественных теней
    Решит, кому речи, кому уронный
    Рейнвейн алкать и красных ждать коней.

    Живым одне лишь мраморники, зренье
    Их слабо, разве гений отличить
    Способен в адоцветном небозренье
    Светила и бессмертью научить.

    Нельзя венец терновием упрочить,
    Молчи, молчи, доколе сам живой
    И в мертвых только значен, муз порочить
    К чему, нам возместят Эдем с лихвой.

    Тот контур, угль чернивший ломким светом,
    Годами отражался, вообще
    Чтоб не пропасть, чтоб зреть на свете этом
    Сосуд Пандоры в лазерном луче.

    *Сенсация и хит продаж. Последняя великая русскоязычная книга (Яков Есепкин «Lacrimosa», изд. «Москва») мгновенно сделалась едва ли не антикварным раритетом. Спрашивайте издание в КЦ «Библио-Глобус», Московском Доме книги, интернет-магазинах.
    Leda

    Сообщение Чт Май 30, 2019 10:03 am автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    ЭФЕМЕРИДЫ

    I

    Кровь нисана с гортензий сольем,
    Вспеним ею златые куфели,
    Чти скитальцев ночных, Вифлеем,
    Подавай им вино и трюфели.

    Что ж успенных сильфидам корить,
    Буде юность веселие имет,
    Станем граций чудесных мирить,
    Наши ль звезды тлеение снимет.

    Челядь спит, во смуге ободков
    Мы одне, в сукровице незвездной,
    И не алчем вина и цветков,
    И с Уранией плачем над бездной.

    II

    Челядь злая в лакейской сипит,
    Ледяные рейнвейны у Цилий,
    Кто сегодня во Аде не спит,
    Вот мелки – их гасили меж лилий.

    Се трилистники, будут листать
    Мел царевны иль здравствовать чаши,
    Обнажатся светилам под стать
    Апронахи кровавые наши.

    Горьки постные брашна, столы
    Звездной ветошью Цили убрали,
    И лиется желтица из мглы,
    Где бесились меловые крали.

    III

    Со багетниц прогнать ли мышей,
    Тальком оспину вретищ добелим,
    Плачь, Вифания, золотом шей
    Сонм юдиц, коих желтию хмелим.

    Чахнут фрейлины в замках пустых,
    Малахит изукрасил обсиды,
    Мглой капличной огнем налитых
    Винных яблок сех потчуют Иды.

    Звезды мертвых любили всегда,
    Яко гипс лицевой сокрошится,
    Ныне червною станет вода,
    Изваяний и Лета страшится.

    IV

    Из атласов, червонных шелков
    Мгла востлит диаментовых сонниц,
    Сколь в безмолвии красный альков,
    Их поидем искать меж колонниц.

    Аще мрамор темнее вина
    И пасхалы о барве маковой,
    Иудицам достанет рядна
    Со узорчатой тьмой волошковой.

    И начнут фарисеи пьянеть,
    И юдицы еще отрезвятся –
    На исчадном пиру леденеть,
    Где алмазные донны резвятся.

    V

    Се, незвездные яства горят
    На столах и цветки золотятся,
    Четверговок сильфиды мирят,
    О лилеях менины вертятся.

    Ах, претмились земные пиры,
    Благ к эфирным август данаидам,
    Неб и звезд тяжелее дары,
    Оявленные тихим обсидам.

    Хоть несите порфировый хлеб,
    Вин диамент солейте на мрамор,
    Мы тогда и в огранности неб
    Мглу оплачем сиреневых камор.

    VI

    В небозвездной смуге Одеон,
    Молодые рыдают сильфиды,
    Спит фиванская челядь, неон
    Тьмой златя, умиряются Иды.

    Что и плакать, лихих палачей
    Лишь бесят во крови апронахи,
    Со рубиновых ломких свечей
    Татям лепят просфирки монахи.

    Нощно ль ангелы зло сторожат
    Сей путрамент и червные тесьмы,
    Где светильные воски дрожат,
    Хоть и с углем о перстах, но здесь мы.

    VII

    Мел вифанских трапезных столов
    Отражением Цин испугает,
    Нет чернила и звезд, Птицелов,
    Немость эти канцоны слагает.

    Се и вечеря, хлебы, вино,
    Розы с терпкою мятой, не снится
    Яко ад, соглядим все одно:
    Плесень хлебницы кровью тиснится.

    Май не вспомнил цветков золотых,
    Видят Фрея ли с бледной Еленой,
    Как обломки фаянсов пустых
    Прелились ядовитой беленой.

    XIII

    Цветь и свечи в узорчатой мгле
    Красных маков и барвы пасхалий,
    И фаянс на просфирном столе
    Утонченных коснутся ли Талий.

    А и будем каморно молчать,
    Аще веселы здесь фарисеи,
    Их звездами и тьмой соличать,
    Где текут столования сеи.

    И обручников алы найдут,
    И граальской умолятся чаше,
    И тогда нас каймами сведут,
    По челам воск свечельниц лияше.

    IX

    Тусклый август серебро лиет,
    Яства чахнут о столах и хлебы,
    Во незвездности благих виньет
    Это мы ли пируем у Гебы.

    Дале немость, одно и молчим,
    Зря в хлебницах фиванских лилеи,
    Всё диаменты неба влачим,
    Всё пречествуем нощи аллеи.

    Вот еще соявимся из мглы,
    Яко ангельский сад безутешен,
    Юродные оплакать столы
    И вишневую цветность черешен.

    X

    Кто и нежные помнит цветки
    О басме серебряной, из Греций
    Зелень перстную бьют на венки,
    Здесь кантоны иные, Лукреций.

    Полны яств и араков столы,
    Огнь рейнвейнов гасится фаянсом,
    Что, рубинные, дать вам, юлы,
    Тешьте пифий хотя мезальянсом.

    Высоко ль до адвенты снегов,
    Нас ко мглам сонесет ли Цивета,
    Угощайтесь – нагорных лугов
    Слаще нет золотого оцвета.

    • В издательстве «Москва» вышла книга Есепкина «Lacrimosa». Практически одновременно она поступила в продажу в России, Финляндии, США, Польше, Канаде, Израиле, других странах. Издание предваряет аннотация:
    «Яков ЕСЕПКИН – самая закрытая фигура в современной русской литературе. Имя писателя окутано тайной. Известно, что после выхода в самиздате его сборников «Готика в подземке» и «Классика», юного гения восторженно приветствовала советская провластная литературная элита. Между тем он всегда оставался кумиром андеграунда. Есепкина считали надеждой отечественной изящной словесности. Но официальным писателем «ночной певец» так и не стал. Несмотря на усилия в том числе профильных секретарей СП СССР, ни одно его произведение в Советском Союзе не было издано. Реформатор языка и поэтики ввел в русскую литературу жанровое определение г о т и ч е с к а я п о э з и я и оказался вне Системы. Сборники продолжали выходить в самиздате. На рубеже тысячелетий фрагменты из главной книги поэта-мистика «Космополис архаики» опубликовали российские альманахи, это вызвало волну восхищенных откликов в прессе. Есепкин согласился на несколько интервью. И вновь исчез. С годами «Космополис архаики» обрел негласный статус последней великой русскоязычной книги. Ее эстетическое звучание, внешняя мрачность претендуют на эталонное соответствие канонам избранного жанра. Сложное сублимированное письмо Есепкина (нарочито архаический тезаурус, лексические новации, тяжелая строфическая текстура) всегда ассоциировалось с изысканной художественной элитарностью, эмблемной символикой интеллектуальной литературы. Данное издание можно считать первым приближением к творчеству культового автора.»

    Leda

    Сообщение Пт Июн 07, 2019 4:19 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    ЭФЕМЕРИДЫ

    • «Самиздатовские книги Есепкина стоят литературной респектабельности всего Серебряного века. Это величайший эстетический парадокс.»
    С. Волков

    XI

    Вишен с пудрою звездной к столам,
    Диаментов порфирных июля,
    Мы угодны ль еще зеркалам –
    Соваянья меловые тюля.

    И смотри, как вольготны оне,
    Бесноватые червные Цины,
    Ведьм ланиты в мышъячном огне,
    Точат хлебные мыши терцины.

    Что, ди Грассо, могли унести,
    Золотые путраменты, небы,
    Виждь, сегодня точатся в желти
    Всечерствые порфирные хлебы.

    XII

    Ледяные пасхалы затлим,
    Апронахи звездами соцветим,
    Как юдольную чернь веселим,
    Так и петь столованиям этим.

    Бродники, вкруг одне бродники,
    Хлеб и вина темнее маковниц,
    А равно мы в хожденьях легки –
    Хоть бы мимо червонных альковниц.

    Фарисеи еще заплетут
    Нашу тусклую кровь на просфиры,
    И тогда нас траурно почтут
    Виноградного сада Зефиры.

    XIII

    Нас ли ждали к эдемским столам,
    Антиохия тех ли взерцала,
    Шелк порфирный вился по углам,
    Днесь его источают зерцала.

    Ванных кафель распишет изверг
    Ядом розным, жасминами Ханны,
    Се порфировый чистый четверг,
    Все пием здесь, хотя недыханны.

    Ах, тусклые оставьте мелки,
    Аониды, по мраморам этим
    Чернь и могут лишь бить ангелки,
    Нимбы коих мы всенощно цветим.


    XIV

    Шелк виется, а новый агон
    Белым феям начать всепреложно,
    Ад слезою востлил парангон,
    Се бери, лишь свечение ложно.

    Как вдоль наших тлеющих виньет
    Пляшут Циты, пируют и днесь ли,
    Спи, Вифания, тьма почиет,
    Драгоценное миро унесли.

    Что же пифии стали бледны,
    Им и вышло сейчас веселиться,
    Тленных юношей в парке Луны
    Сотемнять и за гипсом белиться.

    XV

    Август щедр ко успенным, шелков,
    Яств, рубиновой мглы не жалеет,
    Белых дев целокупный альков
    Днесь еще изваянья лелеет.

    Пить лишь нам золотое, вино
    Прелиется, иные фарфоры
    Теням выставит Геба, одно
    Все мертвецки пьяны бутафоры.

    Сколь и Цины сюда набегут
    Воровать ободки золотые,
    Пир очнется – хотя не солгут
    Мертвым наши амфоры пустые.

    XVI

    Аще тусклые зелени мнят
    Четверговки, еще фарисеи,
    И у Пилы серебром звенят,
    Мы почтим балевания сеи.

    Благородного шелка свитки
    Данаид обтекают надменных,
    Звезды царствий опять высоки
    И алкают балов современных.

    Ах, запомнят ли нас хоть бы те
    Меловницы эллинских смоковниц –
    В битом гипсе и жалкой тщете,
    Воск лиющих на барву альковниц.

    XVII

    Что рыдать - отзвучали пиры,
    Источились фалернские вина,
    Вместо севрской витой мишуры
    Нощно блещет небес горловина.

    Из Тироля востретим гонцов,
    Выпьем яды ль Моравии мрачной,
    Где и челядь беззвездных дворцов,
    Где и плакать о дщери внебрачной.

    Кровь ожгла хоровой мезальянс,
    Но сквозь сон различит Береника,
    Сколь еще серебрится фаянс
    И пирует на небах Герника.

    XVIII

    Мрамор августа бледен и нем,
    Падших звезд насчитаем иль вишен,
    Яко с литией мы не уснем,
    Пусть атрамент и будет возвышен.

    Пировать ли со ядом в устах,
    Цины днесь мелят желтым ланиты,
    А еще во бесцветных перстах
    Огнь лилей, сим дворцы знамениты.

    Все туда – иудицы, псари,
    Вас холодные ждут пировые,
    Где алкали белену цари,
    Хоть бы тени их вечно живые.

    XIX

    Терпсихоры наложницы прыть
    В шелк маскируют юный, всеблудство
    Тщится веки злоцарственно скрыть
    Под любовью одесной иудство.

    Льется нега и чернь весела,
    Наш путрамент свели щелкоперы,
    Бал Аваддо сочествует мгла,
    Суе ж кровью златятся таперы.

    А и станет вам тюлей иных,
    Шелки сеи, мажордом, и брюлы,
    Где лафитники ядов земных
    Подносили нам ветхие юлы.

    XX

    Иокаста под мглою тенет
    И не вспомнит колонских столовниц,
    Всяк слепой из червонных виньет
    Благородных зерцает меловниц.

    В красном выследят нас палачи
    Меж колонн, хоть каждится временность,
    Аще пасха, а цвету свечи
    Уготована лишь нетлеенность.

    Крови мало – садитесь к столу,
    Сей фаянс на крови и серветки,
    И лиется, лиется во мглу
    Пурпур наш чрез страстные виньетки.


    Leda

    Сообщение Ср Июн 19, 2019 11:31 am автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    ЭФЕМЕРИДЫ


    • «Есепкин каноничнее Пушкина и сокровеннее Бродского, но его эсхатологическая гениальность претит массовому сознанию и коллективному бессознательному современников. Отсюда вынужденная элитарность последнего великого столпника.»
    Ю. Лотман

    XXI

    Ирод, Ирод, се брашно твое
    И в амфорах вино ледяное,
    Алавастром ли, гипсом остье
    Смерть забелит - мы виждим иное.

    Колоннаду и сад обойдем,
    Не четверг, а серебро лиется,
    Во златых кашемирах блюдем
    Тайность вишен, пусть Хала смеется.

    Наливай, кто отравы алкал,
    Фарисеи и дети уснули,
    Шелк тиснит сукровицу зеркал,
    Им пьянить нашей кровью июли.


    XXII

    Всё вечерии длятся, шелка
    Меловые горят, фарисеи
    Поят бледных детей, высока
    Нощь Вифании, празднуют сеи.

    И взгляни, сколь беспечны оне,
    Как легки эти па и виньэты,
    О басме иль во гипсе одне
    Здесь точатся *нецензурная брань* менуэты.

    Кто их пиры сейчас отложит,
    Весело Этам плакать и виться,
    Где серебро на туши лежит –
    Им лишь будут всенощно давиться.

    XXIII

    Что манкируют нами, Тулуз,
    Холсты челядь, смеясь, обрывает,
    Фри бесятся в тлекровности блуз,
    Вьют муары, и с кем не бывает.

    Колченогих восторженных Ев
    Обдала небовечность желтицей,
    Часть ли третяя звезд и дерев
    Пресеребрена синею птицей.

    За сиречной любовию мгла,
    Наши ль звезды шелками гасили,
    Виждь хотя – вкруг ветхого стола
    Как мелятся кургузые Цили.

    XXIV

    Сад портальный, цвети и алей,
    Золотыя букетники снимем,
    Упасаться ли вербных аллей,
    Сех цветение майское внимем.

    Небы пурпур алкают, одно
    Мгла их стоила крови и яду,
    Фарисеям и песах – вино,
    А еще благоденствовать саду.

    Суе, суе нас выбила тьма,
    Иудицы лиют, цепенея,
    Нашу кровь, а течет сурема
    И порфирность каждится от нея.

    XXV

    Виждь последнее лето, алей
    Нет его, искупаемся, дивы,
    Кровь совьем, чтоб кувшинок-лилей
    Хлад ожечь, сим украсить ли Фивы.

    Низлетят с хоров лет ангелки,
    Ах, не плачьте еще, палестины,
    Мы опять на помине легки,
    Вкусим райские ж волны и тины.

    Юды с нами, а внове не им
    Торговаться фамильною славой,
    Хлебы мазать серебром - храним
    Каждый миг наш виньетой кровавой.

    XXVI

    А и мы ль напоказ веселы,
    Пиры это, веселие в тризне,
    Цили тще убирают столы,
    Благ сейчас, кто во звездной старизне.

    Спи, Арахна, еще веретен,
    Ядов темных царевнам не будет,
    И восцветим на мраморе стен
    Кровь, Нева ли ее позабудет.

    Сколь нельзя отравить царичей,
    Убеляясь, юдицы смеются,
    Отемним хоть бы цинки ночей,
    Где начиния с ядами бьются.


    XXVII

    Огнь ли хвои снесут чернецы,
    Снеги темные их упоили,
    Наши кровью литые венцы
    Украшают барочные шпили.

    Но меловы шелка пировых
    И начинье в чудесной виньете,
    Мало яду еще для живых,
    Велики мы на траурном свете.

    Ять сребристая тще и лилась,
    Мел височный течет по ланитам,
    Где Звезда Вифлеема ожглась
    Червной тушью, отдаренной Итам.

    XXVIII

    Ветхой кровью букеты совьем
    И стольницы начиньем заставим,
    Май в порфировом цвете своем,
    А и с цветностью мы не лукавим.

    От пасхалов начнет исходить
    Мрак ночной и серебром точиться,
    И устанут за нами следить
    Иудицы, не будут и тщиться.

    Лишь тогда фарисейские тьмы,
    Перемазавшись цветом истлевшим,
    Соведут вдоль букетниц каймы –
    Виждеть кровь нощно пурпур не зревшим.

    XXIX

    Дышат негой кровавых шелков
    Музодарные замки фиванок,
    Всякий днесь камелотный альков
    Яд крысиный таит меж креманок.

    Хватит царских веретищ летам
    И для вечности хватит цементов,
    Свечки несть ко меловым цветам,
    Им хотя чернь прельем с постаментов.

    Бледный отрок в парче золотой
    Сколь очнется на пире грядущем,
    Узрит чермный лафитник пустой
    Во перстов изваянии сущем.

    XXX

    Драгоценное миро в сени
    Темных вишен иных благовоний
    Всепьянее, а паче они
    Серы адской, Антоний, Антоний.

    С мертвым Лазарем, Идой ли нам
    Допивать предстоит медовицы,
    Нет в Вифании мира, к рунам
    Тянут перстные кости вдовицы.

    Мел веретищ, серебряных жал
    И не прячет холодную талость,
    Август губ сеих мирру стяжал,
    Смерть приимет одна эту алость.


    Leda

    Сообщение Вс Июн 30, 2019 11:45 am автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    ТОЛКОВАНИЕ КАЛЛИГРАФИИ

    • «Он из минималистического числа тех гениев, которых не могут судить либо принять современники. Современное автору «Космополиса архаики» общество может по типологическому стандарту лишь вытеснить из массового сознания само явление и подвергнуть его мнимой утилизации.»
    А. Смирнова

    I

    Маки червные днесь воспоем,
    Алость их паче барв сеннаарских,
    Тусклый яд иродиц ли испьем,
    Геть, печаль, изо вечерий царских.

    Алым наши прелили уста
    Кровотечным серебром камены,
    Что рыдать, ах, тоскливо пуста
    Нощь Вифаньи и оперной Вены.

    Гипс увечен, а мрамор не ал,
    По столовым атласные мыши
    В агонии снуют и зерцал
    Блеск порфировый чествует ниши.

    II

    Овиются цвета и шелки,
    Май воспенит пенатов зелени,
    И покинем небес бродники,
    И сочествуем ветхие сени.

    Виждь – на троне ромашки свились,
    Звезды спящих царевн ослепили,
    Столования что ж претеклись,
    Мы цикуты еще не допили.

    Ничего, что горькие столы,
    Смерть всецарскими славна родами,
    Нощно вретища наши белы
    И точатся, точатся звездами.

    III

    По юдоли мы звезды несем,
    К денным пирам веселым тащимся,
    Наши ль Музы картавили сем
    Белошвейкам, воспеть ли их тщимся.

    Одевайте, царевны, шелка,
    Что парчи золотыя наяде,
    Се, дьяментная персть высока
    И алмазы лелеют на яде.

    А явимся – велите сонесть
    Ко столам голубые араки,
    Лишь о них и настанем как есть,
    Золотяше успенные мраки.

    IV

    Гефсиманских цветниц купажи
    Нас армой благодатной овеют,
    Кто чудесно умер не по лжи,
    Пей вино, где черемы совеют.

    Но молчи, вековая тоска,
    Пурпур свой мы еще не допили,
    Аще наша юдоль высока,
    Востлеются и ржавые шпили.

    А начнут иудицы стенать,
    Меж порфирных колонн преявляться,
    Мы и будем в соцвет окунать
    Чела их – всенощно похмеляться.

    V

    Бал andante ни тих, ни велик,
    Серебристые пифии вьются,
    Мел обсид ли, арма базилик
    Жжет царевен, сех тени смеются.

    Вслед за Алексом вскрикнуть: чего ж
    Столь их много и в Риме барочном,
    Углич мертв, со парчей и рогож
    Кур гонят и цесарок в молочном.

    Согляди, как пифии легки,
    Дышат негою, вина алкают,
    Как шелковых исчадий желтки
    В мрамор весело наш истекают.

    VI

    Оведем желтью мрамор ланит,
    Зеркала хоть узрят неисходность,
    Всяк и был на миру именит,
    Звезд ли ищет всетемная сводность.

    Вот смотрите, каждятся в огне
    Гефсиманских нощей асфодели,
    Столы, столы: пустые оне,
    Фарисеи здесь туне гудели.

    А найдутся – апостолов звать,
    Див болезных влачить ко стольницам,
    И начнем звездный цвет дорывать,
    Желть идет этим каморным лицам.

    VII

    От холодных оцветших лилей
    Потемнеем, витийствуйте, Иды,
    Наши тени во мраке аллей
    Тще безумные пели сильфиды.

    Сколь пенатам без нас пировать,
    Апронахи с звездами собросим,
    А и будем столы накрывать,
    Ничего, ничего мы не спросим.

    Веселитесь пренощно одно,
    Где лиется вишневая млечность
    И течет по фаянсу вино
    Из цветочниц в незвездную вечность.

    VIII

    Челядь царская жалко молчит,
    Грозны юноши в млечной старизне,
    То не властный Аид воскричит –
    Боги Ада гуляют на тризне.

    До всеутренних звезд пировать
    Аще будем, лакать из солонниц
    Этой черни и пурпур срывать
    Со иудских лядащих колонниц.

    И упьются юдицы сией
    Надпорфирною млечностью нашей,
    И во пудре юродной своей
    Ублажать станут мертвых апашей.

    IX

    В алавастровых чашах ли яд,
    Щедр июль на отравы златые,
    Молвим слово -- и тени Гиад
    Возалеют, елико пустые.

    Ах, давите из брашен, кто пуст,
    Чермных перстней мышъяк на хлебницы,
    Наших белых отравленных уст
    Выжгут мел грозовые синицы.

    Потому и боялись огней,
    Многозвездные эти просфиры,
    Плачут небы в трапезных теней
    И таят меловые сапфиры.

    X

    Хлебы мазать серебром и петь
    Наущают камен волооких,
    До Звезды ли не красно успеть,
    Се и мы о тиарах высоких.

    Сколь превеселы были пиры
    И зане веселы меловницы,
    Отисним со звездами шары,
    Выльем кровь на худые стольницы.

    Плачьте, юные девы, равно,
    Вас еще лишь страшит червотечность,
    И с серебром лиется вино
    Из фаянса в холодную млечность.




    Leda

    Сообщение Ср Июл 10, 2019 11:50 am автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    ИЗБОРНИК ЛЕТИЦИИ


    • «Этого мученика издали в Канаде, потом в России, как не верить в зеркальные парадигмы.»
    Саша Соколов

    I

    Небосвода волшебный хрусталь
    Истенили атласные фоны,
    Иудицам кивнул Гофмансталь,
    Кровь их дьяментов злей Персефоны.

    Пьет шампанское челядь, белясь,
    Золотятся картонные волки,
    Несмеяны тянут, веселясь,
    Из отравленных вишен иголки.

    Взором тусклым чарующих нег
    Обведем неботечный атрамент,
    И воссыпется питерский снег,
    Презлатясь, на тлеенный орнамент.

    II

    Разливайся, шампанским целись,
    Новоградская младость живая,
    Темновейные мрамры свились,
    А светла от шелков пировая.

    Веселы голубые цвета,
    Кровь, путрамент ли, винные шелки
    Нас пьянят, со златого холста
    Ночи смотрят на княжичей волки.

    Из фаянсовых чаш оливье
    Блещет вечными искрами снега,
    В белом фраке уставший крупье
    И морозная точится нега.

    III

    Тушью савскою нощь обведем,
    Апронахи кровавые снимем,
    Несть Звезды, а ея и не ждем,
    Несть свечей, но пасхалы мы имем.

    Се бессмертие, се и тщета,
    Во пирах оглашенных мирили,
    Чаша Лира вином прелита,
    В нас колодницы бельма вперили.

    Яко вечность бывает, с венцов
    Звезды выбием – тьмы ледяные
    Освещать, хоть узнают певцов
    Нощно дочери их юродные.

    IV

    Как начнут винограды темнеть,
    Гефсиманский оцвет увиется,
    Мы и станем тогда пламенеть,
    Всенощное ль серебро биется.

    Ах, августа щедры ли столы,
    Всё прекрасен фамильный их морок,
    Где каждят силуэты и мглы,
    Хоть просфирных отведаем корок.

    Се, еще веселиться пора,
    И не плачьте по нам, юродные,
    Се и мы – восстоим у юра,
    Сотлевая порфиры льняные.

    V

    Аще вершников лета целят
    И ночные певцы недыханны,
    Пусть фиванскую чернь веселят
    Двоеклятые Фриды и Ханны.

    Строфы эти горят во желти,
    Наш путрамент сирен золотее,
    Сколь младенцев благих не спасти,
    Поклонимся хотя Византее.

    Мнемозина ль, беги веретен,
    Суе Мом пустоокий смеется,
    Всякий сонной парчой оплетен
    Мертвый царич – в ней бьется и бьется.

    VI

    Золотистые пудры, шелка,
    Перманенты в Обводном топите,
    Низок Рим, а юдоль высока,
    Сей ли Цезарь и глянулся Ите.

    Нас Венеция тщетно ждала,
    Ночь пуста, время гоям дивиться,
    Лорка Савла приветит, стола
    Хватит всем – на века отравиться.

    Хватит глории мертвым сполна,
    Парики лишь кровавые снимем,
    Звезды выльются в куфли вина,
    Где венечья алмазные имем.

    VII

    Петербург меловницы клянут,
    Копенгаген русалок лелеет,
    Аще темное серебро, Кнут,
    Пасторалей – оно лишь белеет.

    Мелы, мелы, туманности хвой
    Ссеребряше, волхвы потемнели,
    Завились хлад и бледность в сувой,
    А блистают петровские ели.

    Дождь мишурный давно прелился,
    Золотые соникли виньэты,
    Где и слотную хвою гася,
    Наши тлеют во тьме силуэты.

    VIII

    Персть юдольную ангелы бдят,
    Вам оловки – рисуйтесь, шаловы,
    Ах, за нами всенощно следят,
    Ах, и звезд карусели меловы.

    Се веранда, июль, совиньон,
    Лиц увечность фаянс отражает,
    Спит Адель, со Гертрудой Виньон,
    Славы нашей Коринф не стяжает.

    Черств без вишни просфоровый хлеб,
    Тьмы альковных менин огнекудры,
    И в беззвездные куполы неб
    Яд точится из маковой пудры.

    IX

    Парки темные шелки плетут,
    Над Граалем камена рыдает,
    Где и юношей бледных пречтут,
    Аще мертвых Аид соглядает.

    Ах, чернила не стоил обман,
    Мел графитов чарует алмазность,
    Ветхим полкам любезен туман
    И мила аонид неотвязность.

    Очарованный славой лорнет
    Легковесная Цита уронит,
    Имя розы иудиц минет –
    Вечность павших царей не хоронит.





    Leda

    Сообщение Вс Июл 21, 2019 7:14 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    БЕГУЩИЕ ОТ ВОЛКОВ



    • «Десятилетия в России не было великих поэтов. Один появился и его стали толпой убивать.»
    Е. Парницкий



    I

    Серебритесь еще, зеркала,
    На камеях всечервных точитесь,
    Нощь ли, смерть погостить забрела,
    Хоть у шелка тлеенью учитесь.

    Как узнать одиноких певцов,
    Сотемнили их фурии ль туне,
    А и сами теней и венцов
    Мы не имем о чермном июне.

    Ах, не плачьте, не плачьте в пустых
    Теремах Береники и Эты,
    Лишь отроцев и можно златых
    Вить по тусклой черни силуэты.

    II

    Мед, суббота, вино разливай,
    Шарм фиванских красавиц утешен,
    Сколь маковый несут каравай,
    Отъедимся и пьяных черешен.

    Днесь ли Цинтии плакать, снегов
    Теневую изнанку восковить,
    Буде свечи тусклей жемчугов,
    Грустно спящим *нецензурная брань* прекословить.

    Мертв тезаурус Асии, Ит
    Плач гасится зефирами серы,
    И веселие бала следит
    Мрачный Цахес в сувое портьеры.

    III

    Славен пир и велик отходной,
    Персть ночная меловниц ворует,
    Столы яств и юдоли земной
    Кто вкушал, ныне звезды чарует.

    Се емины златые от вей
    Белоликих царевен уснувших,
    Мы и сами альтанок мертвей,
    Дней не помним и теней минувших.

    Яко свечки затеплит август,
    Как лилеи еще отемнятся,
    Излием со всемраморных уст
    Желть и хлеб, кои ангелям снятся.

    IV

    Звезды августа лишь дотлеют,
    Пировые фаянсом уставят,
    И на рамена пурпур сольют
    Музы юношам, коих всеславят.

    Хоть явимся в тлеенных венцах
    Ко столам, где рапсоды испевны,
    Чтобы помнили всё о певцах
    Присноспящие юны-царевны.

    Тускло станут муары алеть,
    Парфюмерные вспенятся чаши,
    И тогда мы начинем тлееть,
    Диаменты и свечки не зряши.

    V

    Что витое серебро таит
    Желтый Питер в холодных разводах,
    Огнь Венеций уродливых Ит
    Обвиет – исторгнемся на водах.

    Лей во сеи фаянсы и злать,
    Саломея, черничное брашно,
    Время пиров ушло, исполать
    Серебру, аще душам бесстрашно.

    Всех равно по златым ободкам
    Отыскали б, витийствуйте, Музы,
    К палестинским лилейным цветкам
    Проницая кровавые узы.

    VI

    Яда Моцарту с легким вином,
    Прекословят ли вечности феи,
    Спит волшебным Гортензия сном,
    Лишь печально туманятся веи.

    Спит Лаура в дешевой парче,
    Аонидам сопутствует низость,
    Мгле гореть на меловом плече,
    Парки чаят лилейную близость.

    Где цезийские мухи столы
    Облепили и барышни злятся,
    Где и Кармен мертвее юлы,
    Се, печальницы зло веселятся.

    VII

    Цита, Цита, о хвое таись
    И серебро темни, аще яды
    С вишней сахарной паки, веись,
    Будут ангели помнить коляды.

    Я узнал хищный выблеск зениц,
    Увивайся опять мишурою,
    Хватит в мгле прикровенных темниц,
    Назовешься там царской сестрою.

    Только юны шелковый покров
    Отиснят диаментом и мелой,
    Воспорхнем со алмазных шаров
    Надо перстью сией онемелой.


    VIII

    Персть червицей пустою лилей
    Оточим, не гранаты ль земные
    Днесь у Коры одесной спелей,
    Чем кусты и деревья иные.

    Всё томятся царевны и ждут
    Вишн во мраморной крошке истлелой,
    Ах, садовников мертвых блюдут,
    Вакх тлеется над ягодой спелой.

    В пировых сех и Дант не алкал,
    Виждь – трапезники желтью совиты,
    И за платиной течных зеркал
    Тушь ведут по начиниям Иты.

    IX

    Молодые прелестницы вин
    Соливают в амфоры лилейность,
    Снов мулаток вифанский раввин
    Бережется, зерцая келейность.

    И смотри – те лилеи белы,
    Чернь серебра тушуют закладки,
    Мелы гасят червные столы,
    А царевны шелковы и гладки.

    Ветошь звездная с миро тлеет,
    По кувшинам лишь черва биется,
    Где над всякой из темных виньет
    Одеона аурность и вьется.


    Leda

    Сообщение Вс Авг 04, 2019 7:23 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН

    Демоны Геллы


    • «Есепкин смог довести тяжелейший литературный слог до эфемерной воздушности, тем покорил высоты, коими грезили предшественники. Начиная от Боратынского, к ним стремились приблизиться самые выдающиеся составители текстов, а не сумели, последним упал Бродский.»
    А. Плитченко


    I

    Сколь весною урочно письмо,
    Аонид лишь брильянтами тешат,
    Вейтесь, звезды, Асии трюмо
    Нас явит и Цианы опешат.

    Хоть архангелы помнят ли сех
    Златоустов, терницы вознимем –
    Соглядайте еще в небесех
    Вишни, агнцев, мы золото имем.

    Вакх нестойкий астрал оцветил,
    Где порхали блеющие Евны,
    Их туда ль и со ядом впустил
    Падший ангел успенной царевны.

    II

    Се виется коньячный туман,
    Тьмы рыдают о злых небокудрах,
    Вечность им – шардоне и канкан,
    Веселимся в смертельных их пудрах.

    Юный Вертер, не плачь, а мелись,
    Любят бледность Люции и Юты,
    Зри, серебра на их затеклись
    Под Шумана синкопы и брюты.

    Гипс богемная ночь сокрушит,
    Фижм пастельных избавятся дивы,
    Бал обрамят и Вакх увершит
    Мглы портретность шелками Годивы.

    III

    Мгла путрамент свечной овиет,
    Апронахи кровавые снимем,
    Зрите агнцев о слоте виньет,
    Нощность мы и бессмертие имем.

    Что и звезды, не вымолвить их,
    Суе эти камены рыдают,
    Мелос ангельских бальников тих,
    Нас теперь лишь оне соглядают.

    Се Аид надо свеч остием,
    Се Геката чарует виньеты,
    Где всеприсно мы яды пием
    И в порфирах тлеют силуэты.

    IV

    Вишни тусклые щедрый июль
    Расточит и холодную млечность,
    Се веранда и бежевый тюль,
    И юности пустой червотечность.

    Ах, диамент всё льется по тем
    Занавескам сугатно, свечами
    Навивая его, исплетем
    Хоть пасхалы – каждитесь ночами.

    На веранду несите, волхвы,
    К этажеркам, свечами плетенным,
    Миро с вишней, чтоб мертвые львы
    Хоть пленились огнем доцветенным.

    V

    Будет майский ли сад под луной
    Во холодной опале томиться,
    У Гиад воспируем весной,
    Аще некуда боле стремиться.

    Скоро вишни блаженный туман
    Перельют в золотые рубины,
    Стоил истин высокий обман,
    Златоуст – диодем из рябины.

    Выйдет Фрида младенцев искать,
    Лишь увидит пустые камеи,
    И начнут гости ядов алкать
    За столами, где веются змеи.

    VI

    Диаменты иль звезды таят
    Серебряные с желтью креманки,
    Злых царевен балы упоят,
    А любили и нас нимфоманки.

    Се зеленый гранат потускнел,
    Чаровницы ввились в кринолины,
    Вот любовь и коварство Тинел,
    Цвет и кровь тусклоядной малины.

    Преалкают виющихся од
    Тени фей и бордосские фавны
    Оцветят диаментовый свод,
    Аще тристии наши подавны.

    VII

    Нарядим златохвойную ель,
    Шелк вился – пусть виется атрамент,
    Се и ять, лейте ж, Цилии, хмель,
    Как начиние тешит диамент.

    Снег и тушь, картонажная мгла,
    Вселетящие эти синкопы,
    Междометий честная юла
    Бьет ли твердь, нам лгали гороскопы.

    Ах, ужели шумел маскерад,
    Спят царевны, их веи незвездны,
    Тушь вытекла и с шелками смрад
    Лишь стекает в тлеющие бездны.

    VIII

    Август, август, хоть в тусклых очах
    Мнемозины гори, бриллианты
    Мы ль чиним об асийских свечах,
    Фрейлин бледных ли веются банты.

    Антиохии ветхой столы
    Яств полны и сугатно ломятся,
    Блещут вина, играют мелы,
    Черни с гипсом лишь ныне томятся.

    Утром станут менины делить
    Кукол злых и крахмальные блузы,
    Сех и будем тогда веселить
    Мертвых дев, исплетающих узы.


    IX

    Стол нисана – виющийся хлеб,
    Что и днесь тосковать о небесном,
    Вишни в амфоры бросим, а Феб
    Нас оплачет на пире одесном.

    Калипсо, под звездами, смотри,
    Тьмой надушена Фрида, камеи
    Тяжелы от шелков, ах, замри
    И умри, пусть целуются змеи.

    Ни печати, ни светочей мглы
    Здесь уже не увидят сервенты,
    Где полны были емин столы,
    Вьются тусклых чернил диаменты.


    Leda

    Сообщение Вт Сен 03, 2019 2:13 pm автор Leda

              ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
              Ad modum
     
    ·         «Выдвижение Есепкина на соискание Нобелевской премии по литературе за 2020 год – прерогатива ведущих мировых институтов славистики. Было бы ошибкой в данном вопросе отдавать инициативу России.»
                                                                                                                             Ч. Лернис
     
    I
     
    Ирод ждет нас в своех пировых,
    Что и звездным гостям пожалеют,
    Мы одни меж увечно живых,
    Наши вретища барвою тлеют.
     
    Вишни, вишни, куда и бежать
    От сукровицы темной и вишен,
    Бледным дивам персты не разжать
    С ядом, пир их и будет возвышен.
     
    А начнут фарисеи вести
    По начинью цикуты ночные,
    Мы на раменах в червной желти
    Диаменты явим ледяные.
     
    II
     
    Из Парфянского царства теней
    Убежим, восклицая аурность,
    Где альтанки – юдоли темней,
    Где пиров золотая бравурность.
     
    Туне ль ждали нас ангелы тьмы
    Ко столам и еминам тлеенным,
    Нощных вретищ в кистях суремы
    И владыкам не снесть опоенным.
     
    А явимся еще пировать,
    О звездах промелькнем у оконниц,
    И юдицы начнут сорывать
    Цвет диаментный с мертвых колонниц.
     
    III
     
    Белым розам и как отемнеть,
    А иные пурпурно-лиловы,
    Феям ночи ль во тьме леденеть,
    Бутоньерки ловите, шаловы.
     
    Но, гляди, вековые цвета
    Затеклись под накатом гуаши,
    Наша ветхая кровь солита
    Иудицами в битые чаши.
     
    Яко станут мелиться оне,
    Юродных завлекать на банкеты,
    В ледяном ниспадая огне,
    Мы им черные сбросим букеты.
     
    IV
     
    Звезды антики с неба падут,
    Станут литии грозно испевны,
    И явимся туда, где нас ждут
    Одержимые местью царевны.
     
    Азазели в сиреневой тьме
    Всеумолчны для парий беспечных,
    Се пиры о царице Чуме,
    Се пиры о дьяментах присвечных.
     
    Виждь, еще фарисеи белы,
    Тусклой чернью еще не превились,
    И лиется арма на столы,
    Коей присно юдицы дивились.
     
     
    V
     
    И не виждим тлетворную цветь,
    И еще формалином не дышим,
    Соведен кто звездами, ответь,
    Небовольных сильфид ли услышим.
     
    Сон августа роскошен, кадит
    Меж лафитников цветность чадная,
    Ах, за нами, за нами следит
    Нощно челядь пиров юродная.
     
    А начинет Геката вести
    По серебру оцвет для незрящих,
    Мы явимся в тлетворной желти
    С барвой звезд на раменах горящих.
     
    VI
     
    Апронахи с звездами свое
    Отемним воском свеч благовонным,
    Се пиры и дворцовий остье
    Дышит вретищ подбоем червонным.
     
    Ах, юдольные эти цвета,
    Ах, фамильная это призрачность,
    Аще ветхая кровь излита,
    Нам простят и веселье, и мрачность.
     
    И начнут во пирах вспоминать
    Бледных агнцев, украсивших нети,
    Это мы, а нельзя нас узнать
    В сей горящей жасминовой цвети.
     
    VII
     
    А и поздно благих упасать,
    Соклоняясь к свечницам кадящим,
    Будем строфы в альбомы писать
    Сумасшедшим царевнам неспящим.
     
    Виждь и помни: се наши цвета,
    Се лиется от неб червотечность,
    Кровь иль мгла во начинье слита,

    Паче них лишь вишневая млечность.
     
    Подведут ли невинниц к столам,
    Те увидят сквозь морок вишневый,
    Как стекает по нашим челам
    На букетники мел всечервовый.
     
    VIII
     
    Мы еще пренесемся в Колон
    О старизне и посохе зрячем,
    И холодную царственность лон,
    И высокие небы оплачем.
     
    Что и цвесть, из начиний опять
    Яд алкают безумные Иды,
    И пенатам каким вопиять,
    Лейте нощную мглу, фемериды.
     
    По емине вино сотечет,
    Кровью ветхой юдицы упьются,
    И заплаканный ангел речет,
    Где теней наших ауры вьются.
     
    IX
     
    Вишни, темные вишни горят
    В августовском пожаре тлеенном,
    Над юдолию сильфы парят,
    Сколь чудесно во сне упоенном.
     
    Их неси ко стольницам пустым,
    Береника, нам хмель и годится,
    Как виньеткам исцвесть золотым,
    Где вишневая млечность каждится.
     
    Мы одне круг фарфоров сидим,
    Никого, никого не осталось,
    И тоскуем, и брашно следим,
    Кое с кровью и мглой сочеталось.
     
    X
     
    Бал диаментный, их ли узнать,
    Перманентом напудренных ведем,
    Суе тени гостей обминать,
    Никуда мы теперь не уедем.
     
    Как туманны еще зеркала,
    Как еще в них юдицы мелькают,
    Аще желть кринолины свела,
    Пусть оне во лилеях икают.
     
    Нас любили камены одне,
    А равно уберечь и не тщились,
    Виждь обводки в мышьячном огне –
    Это мы о звездах превлачились.
    Leda

    Сообщение Сб Сен 14, 2019 6:52 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
    Порфирность
     
     
    ·         «Открытое письмо Есепкина Владимиру Путину, опубликованное на официальном прокремлевском сайте, отражает печальные реалии эпохи космического интеллектуального упадка. Это приговор Демиурга миру и городу.»
                                           О. Цветков
     
     
     
    I
     
    Весел август иль нощь золота,
    Иль отравные яства из вишен
    Тусклоядных жжет каддиш, места
    Очаруют сие, кто возвышен.
     
    Белокровные донны к столам
    Подают всеалмазные вина,
    Бал великий грядет, зеркалам
    Не глава же страшна – горловина.
     
    Их овалам парчовым и мы
    Воздадим хоть неполною мерой:
    Пара статуй в музее Чумы,
    Соклоненных над мертвой химерой.
     
    II
     
    По зерцалам Тиан кашемир
    Серебристою мглой сотечется,
    Во шелковиях сей ли кумир,
    Всетрезвей, кто  о мертвых печется.
     
    Эти веи тиснились в басме,
    Вейтесь, юны, меж пудр Иоганна,
    Льнул этюдный путрамент ко тьме,
    Течной кровию ода слоганна.
     
    Одеонов чарницы ль ярки,
    Свили тусклые арки виньэты,
    И еллинского гипса куски
    Наши бледные жгут силуэты.
     
    III
     
    Суе пели демоны святых,
    Май грядет, благоденствуй, старизна,
    Возглянем со виньет навитых:
    То ли наша веселая тризна.
     
    Вновь юдицы, юдицы одне
    Пировают о мраморных столах,
    Топят лилии в белом вине,
    Вишни с ядом вертят на фиолах.
     
    Шелки черные их увили,
    Облеклись во царевн домовые,
    И всенощно каждятся угли
    Вместо звезд, и горят пировые.
     
    IV
     
    Вишни август для мертвых копил,
    Пурпур сей мы алкаем впервые,
    Будит завтрак Летиций и Пил
    Неб аромой, а те – меловые.
     
    Ах, над нами ль смеялись толпы
    Слуг дворцовых и челядей неба,
    Как алмазные держим столпы,
    Хоть несите порфирного хлеба.
     
    Днесь еще алавастровый мел
    Истончают вишневые канты,
    И темнятся румяна Памел,
    И в кимвалы биют музыканты.
     
    V
     
    Наши розы в капрейской сени,
    Август их окаймит ли виньетой,
    Фриды алое носят, взгляни,
    Где сливаются бродники с Летой.
     
    Мертвый воздух смычок и не рвет,
    Что резвятся в аллеях Зефиры,
    Из аркадий сих Парка зовет,
    Цветью красною жалуя клиры.
     
    Лишь серебро сквозь хлеб преломим
    И покинем Вифанию летом,
    Мало звезд в ней еще и томим
    Всякий странник алеющим цветом.
     
    VI
     
    Вновь очнется Петрополь от сна:
    Юлы в шелковых гребнях совились,
    Ночь пуста, а без емин красна
    Пировая, где куфели бились.
     
    Источайте арому, сады,
    Мрамр камеи вершат и лелеют,
    Ядны столы дворцовой еды,
    Нимф чересла на бархатах тлеют.
     
    Заждались парфюмерии Од,
    Савских модниц белей фигурины,
    И скелеты порфирный комод
    Обошли и взбивают перины.
     
    VII
     
    Мелом выведем каморность лиц,
    Пудры желтые гейшам отдарим,
    Век паяцев и павших столиц,
    Туне мы на пирах государим.
     
    Кровь ли вытекла с чел и ланит,
    Присно слезы всенощные тают,
    Кто в этерии был именит,
    Со звездами лишь тех сочетают.
     
    Хоть виждите, виждите во сне,
    Как фаянсы пасхальною кровью
    Налиются и Цины одне
    Льнут юродиво нам к изголовью.
     
    VIII
     
    Май свечами юдоль перевьет,
    Звезд всемлечные вспыхнут присады,
    И очнемся в остуде виньет,
    Елеонские чествуя сады.
     
    Замки мира одесно стоят,
    Дождались нас меловницы нощи,
    Как диамент еще утаят,
    Будем сами темней Людогощи.
     
    И вижди – сколь порфирная мгла
    Иудицам хмельным потакает,
    И одне мы сидим круг стола,
    И по челам серебро стекает.
     
    IX
     
     
    Виждь Уранию в темных шелках,
    У валькирий балы небозвездны,
    Твердь горит и в ея потолках
    Ярус к ярусу плавятся бездны.
     
    Много кипени белой вверху,
    Много бледной на хорах отравы,
    Пламена источают круху,
    Птицы райские млечно-кровавы.
     
    Свечи золотом стянет Гефест,
    Вспомним злато сие пред целиной,
    И четверга пылающий крест
    Выжжет сумерки белою глиной.
    Leda

    Сообщение Сб Сен 21, 2019 5:15 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
    Пурпур ветхий
     
    ·         «С высокой степенью вероятности можно предположить, что России не удастся участвовать в номинировании Есепкина на соискание Нобелевской премии по литературе – 2020. Достоверные источники сообщают о первенстве Канады в этом вопросе, именно здесь в текущем году изданы первая и вторая части «Космополиса архаики» и книга «Порфирность», ставшая новой сенсацией художественного мира.»
                                                                                           С. Каро
     
    I
     
    Над коньячною яшмой парят
    Мускус тонкий, мускатная пена,
    Златовласые тени горят,
    Блага милостью к нам Прозерпена.
     
    Винных ягод сюда, трюфелей,
    Новогодия алчут стольницы,
    Дев румяней еще, всебелей
    И не ведали мира столицы.
     
    Мариинка, Тольони сие
    Разве духи, шелковные ёры,
    Их пуанты влекут остие,
    Где златятся лишь кровью суфлеры.
     
    II
     
    Узнаешь, Иокаста, печать,
    Отравленных ариек меловость,
    Мглы нас будут с Колоном встречать:
    Содомитам вчерашняя новость.
     
    Звезды любят вести караван
    По юдоли небесной к целине,
    Од Марселя тоскующий Сван
    И не чает во големской глине.
     
    Лишь молчальницам вещие сны
    Тьма подарит, меж шелков очнутся
    В неглиже фаворитки Луны
    И червицею кос обернутся.
     
     
    III
     
    Бритвой тусклою правит нисан
    Речь камен, благоденствуйте, Ады,
    Где и маки земли Ханаан,
    Где и лозные спят винограды.
     
    Бойной цветени мало одно
    Возалкавшим  небес иудицам,
    Яд лиют во златое вино,
    Се ли нашим урочество лицам.
     
    Мы одне в Гефсиманских садах
    Вопием сквозь угольник червонный,
    И горит о мраморных плодах
    Всекаждящий соцвет благовонный.
     
    IV
     
    Звезд поклонных мелками очесть
    И не могут скиталицы нощи,
    То юдоль, аониды, как есть,
    Сеннаар иль сады Людогощи.
     
    Виждят юны: се гипс, зеркала,
    В коих тлела юдиц червотечность,
    Звезд присада нещадной была,
    Неба стоят аллеи и млечность.
     
    Как еще налетят ангелки
    Доставлять отходные емины,
    Узрят – с гипсом тлеются мелки
    И серебро течет на язмины.
     
    V
     
    Столы нищенских яств о свечах
    Тени патеров манят, лелеем
    Днесь и мы эту благость в очах,
    Ныне тлейся, беззвездный Вифлеем.
     
    Яства белые, тонкая снедь,
    Пудра сахаров, нежные вина,
    Преложилась земная комедь,
    А с Лаурою плачет Мальвина.
     
    Дщери милые ель осветят,
    Выбиются гирлянды золотой,
    И на ангельских небах почтят
    Бойных отроцев млечною слотой.
     
    VI
     
    Будуары оставят свое
    Удушенные девы, путрамент
    Чаровской наведут и остье
    Меловое унижет диамент.
     
    Змеи в перстных ли винах свились,
    Пировые ломятся от снеди,
    Где и выпечка Эммы, белись,
    Темный яд, благоденствуй, миледи.
     
    Сколь узрим Ироиду, с мелком
    Заносящую яд во лавастрах,
    Это вечность – цвели мы тайком
    И канвы оттенили на астрах.
     
    VII
     
    Снова челяди гасят огни,
    Циты злобные в пирах филонят,
    Белоядные ль пряди они
    С ангелочками нашими клонят.
     
    Мило феям оперcным  тлееть,
    Дожидаться финала сиесты,
    Зри, камена, хрустальную плеть,
    Что и суе темнить палимпсесты.
     
    Мы чудесную выбрали ель,
    Хвои ярусы негой сенятся,
    Ангелам тридевятых земель
    Пусть гранаты зеленые снятся.
     
     
     
    VIII
     
    Сотемним голубое вино
    Юровыми звездами и падом,
    В слоте морочной тлеет рядно,
    Что и есть за сеим вертоградом.
     
    Что и мертвых ли ждать ко столу,
    Здесь юдицы всегда балевали,
    На обсидах тиранили мглу,
    Вопиясь, виноградом блевали.
     
    Ангелочки по нивам златым
    Пролетят, ах, певцов не ищите,
    Се и мы – под терновьем свитым,
    Всяк тлеется о мраморном щите.
     
    IX
     
    Вновь горят золотые шары,
    Нежно хвоя свечная темнится,
    Гномы резвые тлят мишуры
    И  червицей серебро тиснится.
     
    Алигъери, тебя ль я взерцал:
    Надломленный каменами профиль,
    Тень от ели, овалы зерцал,
    Беатриче с тобой и Теофиль.
     
    Ах, останьтесь, останьтесь хотя
    Вы ночными гостями в трапезных –
    Преследить, как, юродно блестя,
    Лезут Иты со хвой необрезных.
    Leda

    Сообщение Вт Окт 01, 2019 7:19 pm автор Leda

                                             ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
                                                Алавастр
     
    ·          «Гений по определению космополитичен, Есепкин в этом смысле не исключение, скорее, исключением были писатели типа Солженицына, что ставит под сомнение их предполагаемую гениальность.»
                                                                                    Г. Тауберг
     
     
    I
     
    Раскрошили юродские тьмы
    Гребни желтые наших полотен,
    А и золото сим для Чумы,
    С кистью Брейгель,Ероним бесплотен.

    Кто успенный еще, алавастр
    Виждь и в нем отражайся, каддиши
    Нам ли чаять во цветнике астр,
    Львы умерли и здравствуют мыши.

    Сколь начнут адострастно гореть
    За Эдемом белые цесарки,
    Мы явимся - камен отереть
    И сотлить перстной желтию арки.

     
    II
     
    Нам румяные яблоки, Юз,
    Перси желтые спящих царевен
    Денно мнятся, прекрасен союз
    Нощных фей из гранатовых Плевен.
     
    Фавориток виющейся мглы
    Не любили ревнивые музы,
    Ночь шелкова, где яств и  столы,
    Вкруг камеи серебрят медузы.
     
    Хмелен Феб, пасторели мертвы,
    Яд в начиние камор ваганты
    Излили и со всякой главы
    Нимфы червные клонятся банты.
     
    III
     
    Царских дщерей узнают купцы,
    Днесь и мы в белой глине им снимся,
    О челах золотыя венцы,
    Иль во пурпуре ядном тризнимся.
     
    По осанке небесных гостей
    Как еще не отметить зерцалам,
    Ханаан ли рассеял детей,
    Шелк удушенных благостен алам.
     
    Чинят пиры для нас, а одно
    Круг снуют и беснуются Моны,
    Бьют мрамор и со ядом вино
    Преливают на батики оны.
     
    IV
     
    Херсонесская глина целит
    Божевольных певцов силуэты,
    Изломанные профили мнит
    Урания – сие лишь поэты.
     
    Тем безумным глупцам пировать
    Весело, цвет алмазы увечит,
    С муз картавых ли шелки срывать,
    Аще их сумасшествие лечит.
     
    Выжгли свечи незвездный альков,
    Мы одне, потакая кармину,
    Меж лазорных молчим васильков,
    Излияше серебро на глину.
     
    V
     
    Тисов твердые хлебы черствей,
    Мак осыпем на мрамор сугатный,
    Где и тлеет безсмертие, вей
    Наших сводность жжет сумрак палатный.

    Шелк се, Флория, что ж тосковать,
    Лишь по смерти дарят агоние
    Из партера бутоны, взрывать
    Сех ли негу шелковой Рание.

    В Александровском саде чрез тьмы,
    Всекадящие сводные тени
    К вялым розам тянулися мы --
    Днесь горят их путраментом сени.


    VI
     
    Что затихли балы и молчат
    Дивы оперы, пассии Феба,
    Суе наши тиары влачат
    Мыши в цоколи с горнего неба.
     
    Утром Иды откроют свое
    Мишурою витые картонки,
    Бриллиантовой мглы остие
    Виждь, Циана, серебра всетонки.
     
    Премолчавших нельзя уберечь,
    Бьют фиолы, кем сера целилась,
    Воскричим – и оплачете речь,
    Вся она лишь серебром и тлилась.
     
    VII
     
    Несть и мрамра, хотя бы во мгле
    Адоносной видны ли святые,
    Звезды смерти клонятся к земле,
    А пенаты одно золотые.
     
    Вишни Цины сопрятали тще ль,
    Их со кровию нашей блудницы
    Преливают в араки и эль,
    Тлейтесь желтию бойной, стольницы.
     
    Воскресение аще темно,
    Яко туне звездам поклоняться,
    Пусть шалoвы златое вино
    Всеалкают, чтоб сим отемняться.
     
     
    VIII
     
    Смуглый отрок, младой верхогляд,
    Звонко певший висячие сады,
    Что и слава мирская, наяд
    Царскосельские вспомнят присады.
     
    Нет поэтов глупей и равно
    Дуйте, нимфы, в свое окарины,
    Се Иосифу хлеб и вино,
    Се и нам вековые смотрины.
     
    Из каких еще мрачных глубин
    Мы глядим с Николаем и Анной,
    Как серебро точится от глин
    И над маской тлеет недыханной.
     
    IX
     
    С Ментой в мгле золотой предстоим,
    Лишь для цвета она и годится,
    Алым саваном Плутос таим,
    Гея тленною мятой гордится.

    Крысы выбегут хлебы терзать,
    Маки фивские чернию веять,
    Во столовых ли нощь осязать,
    Ханаан ли хлебами воссеять.

    Сем путраментом свечки тиснят
    В изголовьях царевен синильных,
    Яко гипсы кровавые мнят
    Всешелковость их лон ювенильных.
    Leda

    Сообщение Пн Окт 14, 2019 8:10 pm автор Leda

                                             ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
                                  Ночь цветников
     
     
     
    ·         «Совпадения бывают и такими. По истечении Нобелевской недели должен окончательно проясниться вопрос относительно выдвижения Есепкина на соискание Нобелевской премии по литературе за 2020 год (Россия или Канада)».
                                                                                                Л. Осипов
     
     
    I
     
    Днесь начиния суще мелки,
    Вишни рдятся во уснах меловых,
    Свечи златом тиснят ангелки
    И виются царевны в столовых.
     
    Что литии полнощно звучат,
    Мы ль дневные посты не любили,
    Александра уста премолчат,
    Рот Иосифа глиной забили.
     
    Ах, воспомнят ли дщери когда
    Венценосных отцов надэфирных,
    Яко мертвая тлеет вода
    Меж губами теней их порфирных.
     
    II
     
    Этот бледный октябрь со Звездой
    Над Афинами станет лишь сниться,
    Челядь мертвою тусклой водой
    Розы сбрызнула: им утемниться.
     
    Что в хоромах искать, внесены
    Ко стольницам багетные хлебы,
    Видишь, Грегор, печать у Луны,
    Сватовское начинье – у Гебы.
     
    Яств откушает дворня, уста
    Модниц савских прельют меловые,
    Бал начнется кошмарный с листа,
    Где извеяны мглой пировые.
     
    III
     
    Полон стол, на фаянсовый мрак
    Белых яств титул царский низложен,
    Шелк пеёт, веселится арак,
    Чудна сельдь от лавастровых ножен.
     
    Ах, соникнем, соникнем ко мгле,
    Чтоб рубинами выбить макушки,
    Щучьи главы, мерцайте с шабле,
    К вам ли прянулись мертвые ушки.
     
    Нас лишь бей, тусклый ядъ веретен,
    Овиемся червицей альковной,
    Пусть влачат златопевцев меж стен
    Во тлеющейся пудре церковной.
     
    IV
     
    Мглу пустых царскосельских аллей
    Собиенные гипсы уставят,
    Кто отроков еще веселей,
    Не сие ль всех милее картавят.
     
    Легковесность Француза пьянит,
    Петербург ли, волна Черной речки,
    Вновь Иосиф бессмертие мнит
    И каждят диаментные свечки.
     
    В диаментовом тусклом огне
    И молчим о божнице подсвечной,
    И ланиты, из гипса зане,
    Истекаются желтию млечной.
     
    V
     
    От  картавых бежали камен,
    Угодили во мрамора нети,
    Что грассировать – вешность имен
    Фарисейские вспомнят ли дети.
     
    Суе ж. иды, внимаете вы
    Содроганье бессонных артерий,
    Ждут младенцев кровавые рвы,
    Ядъ таите юродских истерий.
     
    Альты нощные тьмы зачехлят,
    Востоскуют по мальчикам Юзам,
    Пребежим, аще мертвых целят,
    С Моргианами к тлеющим узам.
     
    VI
     
    Дионисии, гряньте смелей,
    Ядъ к вину подбавляет шиповник,
    Норы юный Адонис белей,
    Перси жалует царский осповник.
     
    Волны ль по две бегут, жемчуга
    Персефона во тьме не считает,
    Бьются вновь о зерцалы снега
    И молчальниц роскошество тает.
     
    Блеклым золотом с вейною мглой
    И прелить битых кубков сомрачность,
    Где амур ядовитой стрелой
    Тщился выжечь аидок невзрачность.
     
    VII
     
    Се январское таинство мглы,
    Течь фольги, меловые сапфиры,
    Бланманже и с бисквитой столы,
    Где ядят ли, хозяйствуют Фиры.
     
    Как за нами следят со шелков
    Злоголосые фри и мелятся.
    Мелом вытисним хвойный альков,
    Пусть и этим серебром целятся.
     
    Вейтесь, феи, взвивайтесь легко,
    Бейте ядом шары солитые,
    Потешаясь над вдовой Клико
    И макушки темня золотые.
     
    VIII
     
    Сеннаар и не вспомнит святых,
    К столам яств поднесенны лилеи,
    Виждь, Геката, певцов золотых,
    Туне майские вспевших аллеи.
     
    Нет ли сех на голгофской тверди,
    Где и вретища столпников тлеют,
    Звезды смерти одне впереди,
    Вишен ядных князьям не жалеют.
     
    Вместо пурпура – хмель о мурах,
    Тьму подвалов сотлили Эолы,
    Хоть Гиады в медовых пирах
    Пусть узрят наши желтые столы.
     
    IX
     
    Держат ныне столовые мглы
    Всетрапезные яства и вина,
    Флейт чурались волшебных столы,
    Яды тлит в меловом гордовина.
     
    Что убитых и чаять – остье
    Сех портальные звезды желтили,
    Завершай, гормоза, питие,
    Вы сотуне плели апостили.
     
    Нам безсмертие мрамор ссудил,
    Акварельных ли ведьм упасаться,
    Ид порфировый шелк остудил,
    Время с башен их желтых бросаться.
    Leda

    Сообщение Вт Окт 22, 2019 3:09 pm автор Leda

                                            ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
                                 Терзание лотосами
     
    ·         «Общество (в исторической ретроспективе) не допускает возвышения истинно великого художника при жизни. Та же история с Есепкиным. Эфемериды всегда летят мимо вечных скульптур.»
                                                                                  Ю. Тауберг
     
     
     
    I

       .
       Мрамор выбьем кусками, венцы
       С темных глав преточащие снимем,
       Веселятся в трапезных купцы,
       А и мы звезд высоких не имем.

       Развевайся, нисанская злать,
       Май грядет, пусть камены ликуют,
       Всецветочным пирам исполать,
       Псалмопевцев ли ныне взыскуют.

       Ждут к столам нас юдицы во сне,
       Тусклым ядом чинят меловые
       Угощенья и пляшут одне
       Тени их меж свечей неживые.

    II
     
    Как и нашу иглицу сотмить,
    Золотая она, золотая,
    Будем сами царей веселить,
    Диаментами хвою латая.
     
    Вновь найти ль во пенаты сие:
    Тяжки столы, без яствий ломятся,
    Днесь клико от стола Рамбуйе,
    В Букингемском царевны томятся.
     
    Тостов ждали, чудесных коляд –
    И встречайте, из келихов млечных
    Лишь цедят нам архангелы яд,
    Чтоб не узрели Циты калечных.
     
    III
     
    Мрамор губ испугает юнцов,
    Бельевую оденем старизну
    И явимся без морных венцов,
    Чти, путрамент, альковы и тризну.
     
    То июльский чарующий зной,
    Се худое начинье и вина,
    Пляшут звезды над Галой свечной,
    В шелке розовом плачет Альвина.
     
    Поспешим хоть бы нощно туда:
    Сад златые цетрары качает,
    И о каждом бутоне Звезда,
    И бессмертие нас величает.
     
    IV
     
    Асфодели во мглу увием,
    О столах пусть серебро темнится,
    Чад запомнит хотя Вифлеем,
    В убиенных и кто усомнится.
     
    Аще кровию пасха каждит
    Возлияния эти и хлебы,
    Нас Геката еще преследит,
    Нощной тьмою сочествуя небы.
     
    Ото звезд мы всестали белы,
    А юдицы досель пировают,
    И пасхалами теплят столы,
    И отравою их заливают.
     
    V
     
     
    Антикварные виты столы
    Чермной патиной, щедро лиются
    Яд со пуншем, опять веселы
    Четверговки, алкая, смеются.

    Ах, зачем нас и мертвых темнить,
    Верди, Брамс иль Моцарт восстенают,
    В шелках тени сбежитесь казнить,
    Сколь молчат и бессмертие знают.

    Век паяцев и падших столиц,
    Мышъяком шелк испитан червонный,
    Хоть следите, как с мраморных лиц
    Наших точится мел благовонный.



    VI
     
    Вновь Гертруда сувоев белей,
    Яд в лакейской готовит Циана,
    Челядь злая тащит во келей
    Духов Гойи иль див Тициана.
     
    Все ль успели кистей мастера,
    Виждь, алкают демоны тлеядность,
    Азазелей таит мишура
    И юдольных высот неоглядность.
     
    Меж шаров золотых ангелки
    Воспорхнут, Циты вмиг объявятся
    На помине меловниц легки,
    Днесь оне под шелками резвятся.
     
    VII
     
    Май, тюльпаны златые, сюда ль
    Убежать нам со камор палатных,
    Преливается вишнями  даль,
    Вьются розы меж листьев салатных.
     
    Это пир, нет обеда скверней,
    Швейки торты бело испекают,
    Вот и Цина, и яды у ней
    Розовые, ах, нёбо ласкают.
     
    Звезды в наших сочатся перстах,
    Ядотечную емину внимем,
    Тушь на мраморных вспыхнет устах,
    Цвет какой мы лишь ядом и снимем.
     
    VIII
     
    По стольницам пасхальным тиснят
    Фарисеи каймы золотые,
    Лишь червонное золото мнят
    Аониды – каждят им святые.
     
    В алом вольные музы ночей,
    А глупы и всенощно поэты,
    Снопы красных восковых свечей
    Небодарствуют эти дуэты.
     
    Се пасхалов холодная тьма,
    Се обручники воск навивают
    По столам, и течет сурема,
    И во нощность ее изливают.
     
    IX
     
    .
    Тушь парфянскую выцветит мгла,
    Лорелея холодную пену
    С дев смахнет, круг пустого стола
    Соберемся - воспеть Прозерпену.

    Сицилиек балует июль,
    Вишен сем, пусть резвятся менины,
    Вновь утопленниц ищет Эркюль,
    У мадам Бовари именины.

    Днесь и мы яды эти пием,
    Цин в зерцалах следим червотечность,
    И тоскуем о веке своем,
    Преливая вишневую млечность.
    Leda

    Сообщение Вс Ноя 03, 2019 3:01 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
    Готика
     
    ·         «Великие книги отличаются от обычных цветом горения. Так время подает сигнал вечности. И это есть тайная печать, некая тайная символика.  Только книги более чем великие не горят в материальном и метафизическом пространстве. Книги Есепкина именно такие.»
                                                                       М. Романова
     
    I
     
    Ель всекрасная, слава твоем
    Изумрудам и бархатным свечкам,
    Спит юдоль, надарил Вифлеем
    Ярких шишек сребристым овечкам.
     
    Темной хвои серебро, веди
    Нас в погибель, иных персонажей
    И не видно с одесной тверди,
    А тлеется лишь мел картонажей.
     
    Всё таили румяна и яд,
    Берегли мелованные тесьмы,
    Негой белых увили наяд
    Мглу шаров – со гирляндами, здесь мы.
     
    II
     
    По ланитам не слезы текут –
    Золотые ли, червные мелы,
    Воски юных прелестниц влекут,
    Шумны вновь именитства Тамелы.
     
    Собирайтесь в этерии мглы,
    Девы ночи, седые царицы,
    Ждать устали геральдов столы,
    Точат хлебы и вина корицы.
     
    Мирт ложится на вечный сервент,
    Померанцы увили камеи,
    И мешают коньячный абсент
    С тусклым ядом персты Саломеи.
     
    III
     
    Новогодие ль мы не прешли,
    Вижди – в слоте пустая аллея,
    Розы Асий, клонясь, оцвели,
    Где и скалы твое, Лорелея.
     
    Всё щелкунчики пляшут и хлеб
    Точат крысы от яда хмельные,
    Сотемнились архангели неб,
    Пирования славя земные.
     
    Мертвых, мертвых зерцайте певцов
    Со желтыми хотя бы венками,
    Как не станет у Бога венцов –
    Одарим персть и звезды цветками.
     
    IV
     
    Золотая макушка чадит,
    Се гирлянды фиванские тлятся,
    Модераторов кто ж преследит,
    Веселятся они, веселятся.
     
    Аще внове согибель черна,
    Сколь не узреть Афин и Элатов,
    Гей, несите гусей и вина,
    Утки в яблоках паче салатов.
     
    Гипс кровавый и снять ли с Милен,
    Тарских амфор всебледные чресла
    Их шелками текут до колен,
    Где дворцовая мрачность воскресла.
     
    V
     
    И опять меловые балы,
    Тьмы наперсницы любят веселость,
    А и мы не к добру веселы,
    Маковей, Ханаанская волость.
     
    На Монмартре еще бередят
    Сны холстов живописные тени,
    За отроками нимфы следят,
    Канифолят басмою ступени.
     
    Плачет грузная Ита, в бокал
    Тщится яду подлить, цепенея:
    Что ж сотусклый игольник всеал,
    Ах, влекли нас по хвоям до нея.
     
    VI
     
    Нежтесь, девы, на ветхих шелках,
    Померанцы балов ли, камеи
    Согревайте в холодных руках,
    Любят камни и лядвия Змеи.
     
    Лишь Киприда за мрамором вод
    Бледным юношам ночью тризнится,
    Мглою хоровой дышащий свод
    Вечно царским любимицам снится.
     
    Как хотели мы ярко цвести
    И обеливать рамена ваши,
    Хоть виждите – гнием во желти,
    По зерцалам серебро лияши.
     
    VII
     
    Сень пустых царскосельских аллей
    Петь ли смуглому отроку внове,
    Ах, букетики темных лилей
    Уроним и почием во Слове.
     
    Бей начинье, июль, это мы
    Восхотели и вишен, и лилий,
    Се пенаты иль Рима холмы,
    Сном каким обманулся Вергилий.
     
    А и туне  певцов соглядать,
    Сколь пием из цветочниц столовой,
    Аще будут камены рыдать
    Над старизною нашей меловой.
     
    VIII
     
    Розы Асии, ссыльный Колон,
    Удушенных владык пировые,
    Нас дождитесь, еще Аполлон
    И не пел, и сумрачны живые.
     
    Антикварные эти столы
    Ныне певческим отрокам снятся,
    Всё диаментом блещут балы
    И аллейные гипсы темнятся.
     
    Выйдем в мглу августовских присад,
    Где каморный фаянс багровеет,
    И вишневый чарующий сад
    Нас тлеенным серебром овеет.
     
    IX
     
    Торопятся пустые гробы
    Изукрасить каймами златыми,
    Небовольной любови рабы
    И рекли нас великосвятыми.
     
    Только рано ещё пировать,
    Желть лилейная помнит ли сады,
    Будут розы с гербов урывать –
    Прекричат и забьются Гиады.
     
    Как явимся в убойной росе,
    О серебре и мертвой лазури,
    Смерти жало на хладной косе
    Узрят жницы и косари бури.
    Leda

    Сообщение Сб Ноя 30, 2019 2:12 pm автор Leda

    ЯКОВ ЕСЕПКИН
     
    Скульптурность
     
    ·         «Гениальность – это норма, все остальное есть отклонение от нормы. Моэм слегка лукавил, однако книги уровня «Космополиса архаики» подобное лукавство оправдывают.»
                                                                                              К. Привалов
     
    I
     
    Хоры чествуй, атрамент земной,
    Лишь бутон леденится бутоном,
    Нас оплачет Петрополь больной,
    Восклоняясь над желтым бетоном.
     
    Всё тлетворные свеи парят,
    Всё пируют одесно живые,
    А и суе шелково горят
    Содомитские те пировые.
     
    Как и вылить алмазность письма,
    Урания светильники прячет,
    И Рагнеда иль Парка сама
    Над тенями повешенных плачет.
     
    II
     
    Се гусыни кургузые Фив
    Тьмы бежали и точат алмазы,
    Франц ли замок спалит, феям Ив
    Не минуть, не услышать намазы.
     
    И смотри, что истлело – горит,
    Алых свечек пугаются Ниты,
    Осень римская лишь воспарит,
    Станут вервие жечь меццониты.
     
    Хлебы несть, бесноватые фри
    Пьют со красных бокалов алмазность
    Дев иных, а сейчас не смотри:
    Тлен вбирает их тусклую праздность.
     
    III
     
    Яшма с золотом, блеклый нефрит
    Иль опалы: еще бриллианты
    Льнут к столам и черника горит,
    А в салатницах майские фанты.
     
    Девы грезили век об ином,
    Все у юной томятся Киприды,
    Белошвеек напутствует гном,
    Тушь платков гасят желтию Фриды.
     
    Тех ли Ад роковой посещал,
    Цесаревнам коньяк соливали
    Те ль Гиады, каких и прельщал
    Цвет августа под мраком вуали.
     
    IV
     
    Это лотосов тусклая мгла,
    Се забвенные маков головки,
    Юровая ль сирень доцвела,
    Пишут кровию наши оловки.
     
    Аще звездный июль не вернуть,
    Аще тлеют вретища льняные,
    Свечки будем иродские гнуть,
    Воски их совивать ледяные.
     
    Виждь еще – просфоры запеклись
    Ядной чернию маковой течи,
    Где пиры всенощные теклись
    И каждили отравные свечи.
     
    V
     
    Тушь коринфская мела белей,
    С темных вечности нимбов не сходит,
    Фавны пали, а всё Апулей
    Атраменты златые обводит.
     
    Краснозвездное лейте вино
    По устам ли, всемимо, камены,
    Испились мы и сами давно,
    Кровь слили на востребу измены.
     
    Кущ садовник превывел сей хмель,
    Виждь алмазность любви и коварство,
    Где за тридевять тленных земель
    Нас влекли в тридесятое царство.
     
     
    VI
     
    Вновь шампанское матовый тлен
    Обнимает на вечере течной,
    Ах, не плачь, Брисеида, вселен
    Блеск в отца пред Цирцеей увечной.
     
    Где владетели ветхих сеней –
    Расточились по нетям колонским,
    Феи блещут, а сонмы теней
    Шлют воздушность звездам каталонским.
     
    Одеяния смерти падут,
    Циний мглы во оцветник сольются,
    Мы приидем туда, где не ждут
    Нас камены, где Иды виются.
     
    VII
     
    Серебро, это желть серебра,
    Антиохии роза жива ли,
    Как тлеется еще мишура,
    Где со Вакхом и мы пировали.
     
    Романической девы чиста ль
    Пудра лунная в мертвой целине,
    С Бонапартом гуляет де Сталь,
    Кесарь тайно спешит к Мессалине.
     
    Тусклый елочный перстами снег
    Ангелки, cсеребрясь, перевели,
    И горят померанцы от нег
    Страстных див, обращенных во ели.
     
    VIII
     
    Звезды ночи фаянсы темнят,
    Виноград меж суповниц блистает,
    Нас царевны ль успенные мнят,
    Юность втуне Аид сочетает.
     
    Как и музам оставить певцов,
    Как алмазы предать чечевице,
    Хоть явимся без горних венцов –
    Нощно в мраморной тлеть сукровице.
     
    Девы звездность всеюные чтут,
    Яко цвет и помады истлеют,
    Пусть во рамена тальки вплетут
    Им с звездами, о коих белеют.
     
    IX
     
    Ядъ прелестницы выпьют ночной
    И положат веселию длиться,
    Эльфы в башнях юдоли земной,
    Где возможно увечным целиться.
     
    Небокрылые духи войны
    Се горят во асийской старизне.
    Вселегки о Петрополе сны,
    Их ли помнить у Клио на тризне.
     
    Расточатся худые щиты,
    Мел от гипсов по темным аллеям
    Истечет и желтицею рты
    Нам зальют, потакая лилеям.
    Leda

    Сообщение Сб Дек 28, 2019 6:36 pm автор Leda

    Яков ЕСЕПКИН
     
    К Аннабель
     
     
    ·         «Это гений торжественного слога, дающий классические уроки хрестоматийным плеядам Золотого века русской поэзии».
                                                                                      А. Бахтина
     
     
    I
     
    Вдоль сугробов меловых гулять
    И пойдем коробейной гурмою,
    Станут ангелы чад исцелять –
    Всяк охвалится нищей сумою.
     
    Щедро лей, Брисеида, вино,
    Что успенных царей сторониться,
    Шелки белые тушит рядно,
    Иль с демонами будем цениться.
     
    Золотое начинье тисня
    Голубою сакраментной пудрой,
    Яд мешая ль, узнаешь меня
    По венечной главе небокудрой.
     
    II
     
    Буде пир, воздвигайте столы,
    Дайте канторам яблок румяных,
    Мак по хлебам тиснен, фиолы
    Веют негою вишен всепьяных.
     
    Золотая парча обернет
    Донн алмазных и граций меловость,
    Лишь веселие к фижмам и льнет,
    Разве яд обещает суровость.
     
    Чресла юных чудесниц белей
    Свеч в альковах и персевых лилий,
    И точится душистый елей
    С медальонов пустых надмогилий.
     
    III
     
    Май порфирный лиется, кадит,
    Хлебов млечных юдицы алкали,
    Ах, за семи ль архангел следит,
    Суе им небеса потакали.
     
    Содвигайте столы, для камен
    Мы живые, где ауры тают,
    Во тлеющейся пудре меж стен
    Тени мертвых колодниц летают.
     
    Их ли в мае всезвёздность влечет
    К пировым и фамильным аллеям,
    Где лишь кровь наша присно течет
    По фаянсам и темным лилеям.
     
    IV
     
    Эльфы белые нас ли найдут
    По кровавым сеим апронахам,
    Юны отроков аще блюдут,
    Пусть вино доливают монахам.
     
    Как еще диаменты горят,
    Как веретища тлятся звездами,
    С нами ангелы всё говорят
    И эдемскими грезят садами.
     
    Пусть хотя бы пия веселей,
    Иудицы, восчествуя песах,
    Нас узнают о слоте аллей –
    Со диаментом в мертвых очесах.
     
    V
     
    Амстердама ль пылает свеча,
    Двор Баварский под сению крова
    Млечнозвездного тлеет, парча
    Ныне, присно и ввеки багрова.
     
    Книжный абрис взлелеял «Пассаж»,
    Ах, напротив толпятся юнетки,
    Цель ничто, но каменам форсаж
    Мил опять, где златые виньетки.
     
    Аониды еще пронесут
    Наши томы по мглам одеонным,
    Где совидя, как граций пасут,
    Фрея золотом плачет червонным.
     
    VI
     
    Только пир и веселие, тьмы
    Пусть лелеют свое перманенты,
    Сколь царей извили суремы,
    Несть к стольницам геройские ленты.
     
    Волны злые, несите вдове
    Желчь гранита и холод муаров,
    Кто еще без царя в голове:
    Се начинье и кровь будуаров.
     
    Август мороком выбьет замки,
    Диамент со шкатулок ольется,
    Прекричим сквозь мраморов куски –
    Так алмазность векам достается.
     
    VII
     
    Яд готовь, Хрисеида, к столам,
    Аще рано во цвете явиться,
    Будем каддишей мглу зеркалам
    Соливать и неречно язвиться.
     
    То зерцальники – панны одне
    Там свивают с червленою молью
    Плесень вечности, в белом вине
    Фурий точатся профили смолью.
     
    Все невесты лишь царские, сем
    Тушат веями холод зеничный
    Пудры темных ланит и по всем
    Плеснь виется и морок темничный.
     
    VIII
     
    Христиания млечность лиет,
    Золотые шелка оторочим
    Сотлеенной червицей виньет,
    Яко небеси Божие прочим.
     
    Свечки наши юдольно темны,
    Желти лилий Геката страшится,
    К небесам рамена взметены,
    Вакх ли сех упоить и решится.
     
    Будут в куфели тьму наливать,
    Будут звезды тиранить огнями,
    И явимся к столам – балевать
    Со лилейно-златыми тенями.
     
    IX
     
    Злобный Мом, веселись и алкай,
    Цины любят безумную ядность,
    Арманьяка шабли и токай
    Стоят днесь, а свечей -- неоглядность.
     
    На исходе письмо и февраль,
    Кто рейнвейны любил, откликайтесь,
    Мгла сребрит совиньон, где мистраль
    Выбил тушь, но грешите и кайтесь.
     
    Цина станет в зеркале витом
    Вместе с Итою пьяной кривляться,
    Хоть узрите: во пунше златом
    Как и будем с мелком преявляться.
     
     
     
    ·         В 2019 году в разных странах мира впервые изданы книги запрещенного в СССР культового андеграундного русского писателя Якова ЕСЕПКИНА. Международные авторы – академические критики, литературоведы, слависты – ставят их в один ряд с выдающимися памятниками всемирной литературы. Электронную версию книги «Порфирность», вышедшей в издательском сервисе «Ridero», вы можете приобрести в Интернете на платформах Ridero, Amazon, ЛитРес и партнеров, OZON (электронная и печатная версии).
    Leda

    Сообщение Пн Янв 06, 2020 6:27 pm автор Leda

    Яков ЕСЕПКИН
     
    К мраморным столам Антиохии
     
    ·         «Не каждому историческому читательскому сообществу доводится пребывать в одной временной среде с великими литературными гениями. Значит, нам повезло, Есепкин – современник эпохи упадка.»
                                                                                        С. Червоненко
     
     
     
     
    I
     
    Желтой ниткою мрамор тиснят,
    А золоты на пирах блистают,
    Наши ль тени бессмертие мнят,
    Фру в альковах канцоны листают.
     
    Энн, вишневое миро сюда,
    Ах, Шарлотта и Эмили вместе
    Пудры веют над сколками льда,
    Мил август формалином сиесте.
     
    Ждал нас Ирод к столу, это мы
    Преявились меж лилий склепенных,
    С ниткой желтою всяк --- возаймы
    Хоть бы потчуйте ядом успенных.
     
    II
     
    Накрывают червные столы
    Во златых галунах мажордомы,
    Фефы царские суще белы,
    Умирили лакеев Содомы.
     
    Не Венеции ль Савских привет
    И Парфянских земель сервировки
    Туне слали, ах, темен корвет,
    Юз с Иосифом ищут ветровки.
     
    Кто и помнил сиреневый яд
    Невской шелковой камерной туши,
    Хоть бы светочей зрите плеяд –
    Вседержатся за перстами души.
     
    III
     
    Локн Эрато к губам поднесет,
    Вейтесь, девы, сколь тьма недыханна,
    Се вечерия, кто и пасет
    Звезды Смерти – Летиция, Ханна?
     
    Растекается червная цветь,
    Золотое идет ко стольницам,
    Емин время  иль время говеть,
    Мгла речет оскверненным столицам.
     
    А какие без мертвых пиры,
    Моль басмовая в злате хмелеет,
    И обломки полны мишуры,
    И цвета ее вечность лелеет.
     
    IV
     
    Навивайте звездами столы,
    Источайтесь, каморные узы,
    Виждят небы: се мрамор и мглы,
    Паче млечности эти союзы.
     
    Льнет серебро пасхальное к Мод,
    У Электры и выбелен траур,
    Как пьяны всеслагатели од,
    Их найдут по незвездности аур.
     
    Мы витого бежали письма,
    А одно – угодив на виньетки,
    Где пирует царевна Чума,
    Яд в красные лияше серветки.
     
    V
     
    В мертвом золоте Ада врата,
    Зелень черная сны увивает,
    Се и мы, се и жизни тщета,
    Всё юдольная чернь пировает.
     
    Береникой звалась ты, иным
    Нежным именем, сеней Вероны
    Тусклый светоч окрасил земным
    Чудным блеском свечения оны.
     
    Веселитесь еще, по уму
    Бал ваш, юдицы, пудра собьется—
    И узрите, как страшно сквозь тьму
    Пурпур в золоте мертвенно вьется.
     
    VI
     
    Полночь хвойной червицею свеч
    Угасит нежноталые соны,
    Воск истек ли, из тусклых Унеч
    Навлекли пеюнов Одеоны.
     
    Эдда золотом блещет, иных
    Цветоносных миражей дьяменты
    Не биются ль и падей земных
    Серной мглою, темны путраменты.
     
    Сбилась червность, ликуют одне
    Аваддона челяди в лилеях,
    Марсий бледный, Вальхалла зане
    Чтит певцов – мы во тех ассамблеях.
     
    VII
     
    Май дарил, а воспросит август,
    Пад обвили шелковые змейки,
    Где рябую виньету меж уст
    Нам тянут и тянут  арамейки.
     
    Днесь на пирах античных стоят
    Молью желтою битые чаши,
    В сех и вишни, и звезды таят
    Молодые рабыни гуаши.
     
    Речь ушла изо глиняных ртов,
    Нощно мрамор с камен обивают,
    И кляня худоречных шутов,
    Иудицы без нас пировают.
     
    VIII
     
    Бутоньерки успенным идут,
    Навием померанцами свечи,
    Пусть еще фарисеи ведут
    За столами всетайные речи.
     
    Где и белые наши цвета,
    Совели их обручники мглою,
    А в тезаурус кровь излита,
    Всяк пиит ныне с красной иглою.
     
    Спят мертвецким иудицы сном
    Во шелках нежных вдов и меловниц,
    И влекут нас о пире земном
    Вдоль пасхалов червонных альковниц.
     
    IX
     
    Не хотели еще умирать,
    А на троны позвали иные,
    Будет август плодами карать
    Иродивых во сроки земные.
     
    Мертвым отроцам яства несут,
    Биты вершники трутью меловой,
    Никого, никого не спасут
    Аониды за ветхой половой.
     
    Пей вино, Азазель, веселись
    И вкушай темноцветные чревы,
    Аще вишнями тьмы пресеклись,
    Хоть златые оплачем деревы.
     
     
    ·         В Интернете на международных ресурсах Amazon, ЛитРес, Ozon и др. появилась в продаже электронная версия книги-сенсации культового русского писателя-мистика Якова ЕСЕПКИНА «Порфирность». Ее автор обрел мировую известность после издания «Космополиса архаики», имеющего негласный статус последней великой русскоязычной книги. Сегодня Есепкин входит в число элитарных литераторов, претендующих на получение Нобелевской премии.
    Leda

    Сообщение Сб Янв 18, 2020 10:02 am автор Leda

    Яков Есепкин
     
    Камеи
     
    ·         «Нетерпимость гениальных современников исторически характеризует общественные формации различных уровней. Наша эпоха не является исключительной в этом смысле. Тем более удивительным выглядит триумф «Космополиса архаики» Есепкина.»
                                                                                      Л. Горовец
     
     
    I
     
    Каталонские замки пусты,
    Вишен феям, сколь милые просят,
    На червовых подносах кроты
    Молодильные яблоки носят.

    Что еще и подать ко столам,
    Яд румянит емину витую,
    Истекается мел по челам,
    Ешьте, гости, морошку златую.

    Мертвых негу сковали огни,
    Сотемнила Патрисию чадра,
    И меж башен, когда ни взгляни,
    Всё плывет голубая эскадра.



    II
     
    Белоногие феи легки,
    Тяжелы одеяния Эты,
    Яд с ее вытекает руки,
    От него лишь хмелеют пиэты.
     
    На Ордынке июльский пожар,
    Мнит желтушный Пиитер высокость,
    И сего ли жалеть, бон суар,
    Гибнуть бесам за нимф мелоокость.
     
    Ах, мы были певцы, но давно
    Истончилися те восзолоты,
    Пей, Шуман, со келиха вино,
    Где в сиреньях горят камелоты.
     
    III
     
    Зрите, зрите, се мы предстоим
    Во звездах и порфирности мая,
    И небесные хлебы таим,
    И немеем, язмин сожимая.
     
    Апронахи всенощно каждят
    И точатся звездами, и тлеют,
    Вновь родные круг столов сидят,
    Млечность нашу и тени лелеют.
     
    Иль вскричим со траурных виньет,
    Иль начинем хотя оявляться,
    Где тенета полунощь виет
    И юдицы жасмином белятся.
     
    IV
     
    Вновь лиют молодое вино
    Аониды в фаянсы литые,
    Виноградов цветенье темно,
    Лейся, хмель, на сервенты пустые.
     
    Как и вымолвить меловниц сех,
    Геометрией волны поверить,
    О юниц диаментных власех
    Звезды блещут – их снами ли мерить.
     
    Наш тезаурус нощью прелит,
    Несть его всетемнее виньеток,
    И гляди, лишь серебро белит
    Мглу напитанных кровью серветок.
     
    V
     
    Шелест крови разбудит девиц,
    А и любят монашенки сводность,
    Утром смоется течь с половиц,
    Пей, Моцарт, воспевай неисходность.

    Монастырские туне балы
    Отзвучали, сколь вечерям длиться,
    Минуть Клэр веретенной иглы,
    Яд течет и не может прелиться.

    И смотри, меццониты вертят
    Остье бледных детей из столовой,
    И чурные канцоны летят
    К амальгаме сребристо-меловой.

     
    VI
     
    По устам яд с корицей легко
    Претекай, меловые ланиты
    Оживили базант и клико,
    Веселятся белые юниты.
     
    Волки в поле унывно поют
    Иль камены, шелковые юбки
    Мглой скитальцев небес обовьют,
    Мы воспеним точеные кубки.
     
    Бал еще не окончен, Грие,
    Серебристые фижмы тиснятся
    Меж лилей на тлетворном остье
    И кровавые шелки нам снятся.
     
    VII
     
    Дивы глорию агнцам пеют,
    Ко столам подойти не решатся,
    Днесь губители нас узнают
    В плащаницах и молвить страшатся.
     
    Красный щит о вратах золотых,
    Виноград отемнен ли кротами,
    Что алкали великих святых,
    Сех возбранно касаться перстами.
     
    Се пенаты, сколь небо темно,
    Сколь всехмельные белы юдицы,

    И лиется, лиется вино
    Сквозь уста на пустые стольницы.
     
    VIII
     
    Алчем неб – иудицы одне
    Чела пудрят и желтию бельмы
    Налиют, заточаясь в окне
    Венецийском, глядятся на кельмы.
     
    Ледяные пасхалы отми,
    За колоннами пусть хороводят,
    И считают еще до семи,
    И невест беленами изводят.
     
    Вновь, смотри, тусклый яд возлия,
    Хлебы мажут серебром червонным,
    И по черни тянут остия
    Мелом нашим всегда благовонным.
     
    IX
     
    Разливай хоть червницу, Винсент,
    Парики серебристые с клеем
    Увием и закажем абсент,
    Как над стойками тайно белеем.

    Не Крещение ль сех молодит
    Меж снегурочек пляшущих ведем,
    Вновь за нами Геката следит,
    Ах, с балов мы теперь не уедем.

    Вейтесь, Иты, успенной воды
    Легче кровь, те меловые пудры
    Хвоя выбьет -- и в сени Звезды
    Сами будете все златокудры.




    • В 2019 году в разных странах мира впервые изданы книги запрещенного в СССР культового андеграундного русского писателя Якова ЕСЕПКИНА. Международные авторы – академические критики, литературоведы, слависты – ставят их в один ряд с выдающимися памятниками всемирной литературы. Электронную версию книги «Порфирность», вышедшей в издательском сервисе «Ridero», вы можете приобрести в Интернете на платформах Ridero, Amazon, ЛитРес и партнеров, OZON (электронная и печатная версии).

      Текущее время Вт Мар 19, 2024 1:27 pm